Кристин Ханна
Светлячок надежды
Бенджамину и Такеру, которые каждый день открывают мне истинное значение любви. Моей семье – Лоренсу, Дебби, Джулии, Маккензи, Лауре, Лукасу и Логану. Все вы поддерживаете меня на моем пути, и наши воспоминания. И наконец, моей маме. Мы по тебе скучаем
Kristin Hannah
FLY AWAY
© 2013 by Kristin Hannah
© Фотография на обложке lanterns©www.etsy.com/shop/treasureagain
© Гольдберг Ю., перевод на русский язык, 2013
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2014
Издательство Иностранка®
Пролог
Согнувшись пополам, она сидит в кабинке туалета; на щеках ее высыхают слезы и подтеки от туши, старательно нанесенной несколько часов назад. Ей незачем здесь находиться, тем не менее она здесь.
Скорбь – коварная штука; она приходит и уходит, словно незваный гость, которому невозможно указать на дверь. Она жаждет этой скорби, хотя никогда не признавала ее. В последнее время только скорбь кажется реальной. Она вдруг понимает, что думает о своей лучшей подруге намеренно и теперь, и все последнее время, потому что ей хочется плакать. Она словно ребенок, который расчесывает ранку и не может остановиться, хотя знает, что будет больно.
Она пыталась преодолеть одиночество, на самом деле пыталась. И теперь пытается, пусть и по-своему, но иногда один-единственный человек становится для вас опорой в жизни, не дает упасть, и без его поддержки вы рискуете сорваться в пропасть, независимо от того, сколько у вас осталось сил и с каким упорством вы стараетесь удержаться на краю.
Однажды – очень давно – она шла в темноте по улице Светлячков и в эту худшую ночь в своей жизни нашла родственную душу.
Так все и началось. Больше тридцати лет назад.
Талли-и-Кейт. Ты и я против остального мира. Лучшие подруги навек.
Но рано или поздно все заканчивается, правда? Ты теряешь любимых людей, и нужно найти силы, чтобы жить дальше.
Я должна отпустить прошлое. Попрощаться с улыбкой.
Это будет нелегко.
Она еще не знает, что уже сделала выбор; через несколько мгновений все изменится.
1
2 сентября 2010 г., 22:14
Она чувствовала, что опьянела. Чудесное ощущение, словно тебя завернули в теплое после сушилки полотенце. Но когда она пришла в себя и увидела, где находится, это ощущение исчезло.
Она сидела в кабинке туалета, согнувшись пополам, и слезы высыхали у нее на щеках. Сколько она здесь пробыла? Она медленно встала и вышла из туалета, прокладывая себе путь через многолюдное фойе театра и не обращая внимания на неодобрительные взгляды, которыми ее провожали нарядные люди, пившие шампанское под сверкающей люстрой девятнадцатого века. Должно быть, фильм уже закончился.
На улице она скинула свои лакированные туфли-лодочки и, не обращая внимания на накрапывающий дождь, прямо в дорогих тонких чулках пошла по мокрому тротуару к дому. Кварталов десять, наверное. Она дойдет, да и такси в такое время все равно не поймаешь.
На Вирджиния-стрит ее внимание привлекла розовая вывеска «МАРТИНИ-БАР». Снаружи, у входной двери, стояли несколько человек – курили и болтали, укрывшись от дождя под козырьком.
Поклявшись себе, что пройдет мимо, она все-таки свернула к бару, толкнула дверь и вошла. Проскользнула в темное, заполненное людьми помещение и двинулась прямо к длинной барной стойке из красного дерева.
– Что будете заказывать? – спросил худой бармен с экстравагантной внешностью; волосы у него были цвета мандарина, а металла на физиономии было больше, чем болтов и гаек в отделе скобяных изделий универсального магазина «Сирс».
– Текилу, неразбавленную.
Выпив первую порцию, она заказала еще одну. Громкая музыка успокаивала. После второй порции она принялась раскачиваться в такт музыке. Люди вокруг нее оживленно переговаривались и смеялись, и она на мгновение почувствовала себя такой же, как они.
На соседний табурет сел мужчина в дорогом элегантном костюме. Мужчина был высок и хорошо сложен, со светлыми, аккуратно подстриженными и уложенными волосами. Вероятно, банкир или юрист в солидной корпорации. И конечно, слишком молод для нее. Ему явно не больше тридцати пяти. Интересно, давно он здесь ошивается, высматривая самую красивую женщину в зале, чтобы подкатить к ней? И сколько уже выпил порций – одну или две?
Наконец он повернулся к ней. По выражению его глаз она поняла, что мужчина ее узнал, и это доставило ей удовольствие.
– Могу я вас угостить?
– Не знаю. А что вы можете мне предложить? – Кажется, у нее заплетается язык. Это плохо. И мысли путаются.
Его взгляд скользнул вниз, с ее лица на грудь, потом снова остановился на лице. Откровенный взгляд, лишенный всякого притворства.
– По меньшей мере, выпивку.
– Обычно я не пью с незнакомыми людьми, – солгала она. В последнее время в ее жизни были только незнакомцы. Все остальные – те, кто был ей небезразличен, – забыли о ней. Она почувствовала, что успокоительная таблетка начинает действовать. Или это текила?
Мужчина ласково коснулся ее подбородка, и она вздрогнула. Для того чтобы дотронуться до нее, нужна смелость – в последнее время на это не отваживался никто.
– Я Тони, – сказал он.
Она заглянула в его голубые глаза и еще острее почувствовала груз своего одиночества. Когда ее в последний раз хотел мужчина?
– Я Талли Харт.
– Знаю.
Он поцеловал ее. Губы у него были чуть сладковатыми от какого-то ликера и сигарет. А может, от марихуаны. Ей захотелось окунуться в чисто физическое наслаждение, раствориться в нем, словно карамель. Забыть о том, что все пошло наперекосяк в ее жизни, и о том, почему она оказалась в подобном месте, одна среди толпы незнакомцев.
– Поцелуй меня еще, – сказала она, ненавидя себя за жалобные, просительные интонации. Таким был ее голос, когда в детстве она стояла у окна, прижавшись носом к стеклу, и ждала возвращения матери. «Что со мной не так?» – спрашивала та маленькая девочка у всех, кто соглашался ее слушать, но никогда не получала ответа. Талли протянула к мужчине руки, обняла, но, когда он поцеловал ее и прижал к себе, почувствовала, что из глаз полились слезы, остановить которые она не в силах.
3 сентября 2010 г., 2:01
Талли покинула бар последней. Двери со стуком захлопнулись за ней, неоновая вывеска зашипела и погасла. Начало третьего, и улицы Сиэтла были пусты и безмолвны.
Нетвердой походкой она двинулась к дому по мокрому тротуару. Ее поцеловал мужчина – незнакомый, – и она заплакала. Жалобно. Неудивительно, что он пошел на попятную.
Дождь обрушился на нее, и она мгновенно вымокла до нитки. Ей захотелось остановиться, поднять голову и глотать воду, пока не захлебнется.
Это было бы неплохо.
Ей показалось, что дорога домой заняла несколько часов. Добравшись наконец до дома, Талли проскользнула мимо швейцара, стараясь не встречаться с ним взглядом. А в лифте увидела свое отражение в большом зеркале.
О боже!
Ужасный вид! Темно-рыжие волосы – их уже пора подкрасить – напоминали воронье гнездо, тушь оставила следы на щеках.
Двери открылись, и Талли вышла из лифта. Ее шатало, и дорога до двери в квартиру показалась ей бесконечной, а ключ в замочную скважину удалось вставить лишь с четвертой попытки. Когда она наконец открыла дверь, голова у нее кружилась и боль вернулась.
По пути из столовой в гостиную Талли наткнулась на журнальный стол и едва не упала. В последнюю секунду ее спас отчаянный бросок к дивану. Облегченно вздохнув, она опустилась на пухлые белые подушки. Столик перед ней был завален почтой. Счета и журналы.
Она откинулась на подушки и закрыла глаза, размышляя о том, во что превратилась ее жизнь.
– Будь ты проклята, Кейти Райан, – прошептала она, обращаясь к лучшей подруге, которой больше не было рядом. Одиночество просто невыносимо. Но лучшая подруга умерла. Мертва! Вот с чего все началось. С потери Кейт. Неужели это так трагично? Талли начала оплакивать смерть лучшей подруги и так и не смогла вынырнуть из глубин скорби. – Ты мне нужна, – сказала она и закричала: – Ты мне нужна!