Видимо, плохой из меня шпион. Мимика говорящая, мысли предсказуемые. Не успела я нахмуриться, как меня снова сгребли в охапку и не отпускали до тех пор, пока я торжественно не поклялась выкинуть из головы подобные мысли и никогда больше не возвращаться к этому вопросу.
- Ну, как ты не понимаешь, родная, - урчал, словно кот, мне на ушко Шеран, - я просто не мог ошибиться. Никак. Встречая пару, дракон, словно одержимый, видит только ее, чувствует только ее и хочет только ее одну. Навсегда. Так и я. Тебя одну вижу. Ты – вся моя жизнь и нет мне смысла в ней без тебя.
Ну, как после таких слов не поцеловать его? Медленно поднимаю ладони к его лицу, обхватывая и изучая черты, гладя шелковистые брови и очерчивая контуры губ, постепенно наклоняя к себе, ближе… Бесконечный, сладкий, тягучий, словно дикий мед, наш поцелуй разбудил бурю эмоций в моей душе. Хотелось обвить этого прекрасного мужчину и руками, и ногами, прижать к себе и не отпускать никогда. Такой необходимый, такой родной!
Когда воздуха стало не хватать, я с трудом отстранилась. Шеран, закрыв глаза, прислонился к моему лбу своим и шумно вздохнул.
- Я подожду, душа моя. Буду ждать столько, сколько нужно, пока ты сама не позовешь меня.
- Такими темпами, ждать придется совсем недолго, - хрипловато хмыкнула я, - ты просто чудо… А что в башнях?
Экскурсия продолжалась еще минут сорок, каждая башня была отведена под персональные покои для хозяев. Подходя к ним, Шер привычным легким движением снимал радужные чары сохранности и защиты. Южная принадлежала нам с Шером - совершенно роскошная, выполненная в стиле рококо, она просто покорила меня чудесным сочетанием снежной белизны, дополненной яркими бирюзовыми элементами декора и золотом. Добавьте к этому зеркала, огромную кровать с воздушным балдахином на резных ножках и вы меня поймете.
Западная башня представляла покои Ксены и Диона, в их отсутствие мы не стали туда заглядывать. Северная и Восточная были отведены под… детские. Кажется, там было все, о чем мечтала бы самая заботливая мать. Северная башня была оформлена в синих и голубых тонах, Восточная, как нетрудно догадаться, в нежно розовых и белых. Чудесная резная мебель, одеяла, подушки и куча всевозможных игрушек. Там никогда не было только одного – детей. Это то, что мучило меня здесь, в этом мире, долгие годы – поняла я внезапно. По иронии судьбы, даже перейдя в другой мир, я так и не смогла познать радость материнства. Застарелая боль заскреблась острыми колючками в груди.
Видя отчаяние и слезы в моих глазах, Шер крепко обнял меня и прижал к себе, уже привычно уткнувшись носом в макушку.
- Здесь мы все устроили, как мечтали, незадолго до того проклятого дня, когда весь народ драконов лишился будущего, – глухо начал он, - каждую вещь мы выбирали вместе, представляя какими они будут, наши дети… А потом… Почти пятьсот лет глухого отчаяния и ожидания. Мы не выдержали, стали искать хоть какой-то выход и, казалось, нашли. Пусть в другом мире, пусть измененными, но мы были бы вместе и смогли бы, наконец, иметь детей. Некоторые пары, такие же отчаянные, как мы, тоже пробовали, но их Врата не пропустили, счастливцы…
Шер ненадолго замолчал, а потом словно превозмогая боль, с болезненным стоном продолжил:
-Идиот, какой же я идиот! Мне эти дни потом казались раем, в разлуке с тобой. Забыть не могу тот миг, когда понял, что потерял тебя навсегда. Еще секунду назад ты счастливо улыбалась мне, держа за руку, я чувствовал твои тепло и свет, и вот… мои руки держат пустоту, а лоб упирается в холодную поверхность Зеркала Миров, откуда страж скорбно глядит на меня твоими глазами. Это было первое Зеркало, которое я разбил, потом были еще и еще… Как одержимый я выискивал и разбивал Врата по всему Маренару. Мне было невыносимо понимать, что кто-то еще будет так же мучиться, как я. Ведь среди истинных пар, несмотря на наш страшный пример, все равно нашлись бы желающие осуществить переход и обмануть проклятие, те, кого толкало в бездну безысходность и отчаяние. Я вспоминаю то время, будто сквозь туман. Боль потери, высасывающая силы и душу пустота, совершенно свели меня с ума. Со временем, сознание прояснилось, но легче не стало. Я пытался свыкнуться, абстрагироваться, но бесполезно. Как же велико было желание покончить со своим серым и безрадостным существованием, просто подняться высоко в небо и сложить крылья… Меня останавливало только осознание того, что мои родители потеряют единственного сына теперь, когда, казалось, других детей у них не будет более никогда. Это сломило бы их. Я не смог так поступить с ними... Как за маленьким ребенком они ходили за мной, поддерживали, разговаривали. Все эти годы, всю эту бесконечную прорву лет, отец и мама не отчаивались, и мне было стыдно поддаться своим искушениям и самобичеванию рядом с ними…