взросление
Вбили между тремя стоящими рядом елями бревнышки сантиметров десять в диаметре. Получились две скамейки, почти напротив прудика-воронки от авиабомбы. На этом не закончилось. Как-то катаясь по лесу, присели на условные скамейки, перекурить и поделиться наболевшим. Оказалось, что оба поругались со своими девчонками-одноклассницами. И, наверное, навсегда. Каждый поведал друг другу самое сокровенное-первую школьную любовь или влюбленность. Пусть меня поправят специалисты в этой области. Решили запомнить этот момент, для чего вырезали острым ножом две буквы на ёлках, которые были опорами для этих самых скамеек. Нет, всё-таки это были сосны. Фактурная кора снялась очень легко, под ней обнаружился гладкий ствол. Вот на нём и вырезали две буквы Г и Н. Алекс встречался тогда с одноклассницей Галей, а Серёга Яговкин с Наташей. Вырезав две эти буквы, начальные этих имен, поняли, что всё кончено, всё в прошлом. От души посмеявшись над этими детскими переживаниями с резьбой по дереву, оба пришли к пониманию. что вокруг полно девчонок, и не надо себя мучить. В дальнейшем, оказываясь в этом месте у прудика и присев перекурить, вспоминали с улыбкой эту свою свою школьную любовь. Алекс всё-таки больше бахвалился, как завзятый Дон Жуан. В конце концов он был причиной размолвки, глупо приревновал к однокласснику и устроил сцену. На том и расстались. А вскоре появилась Она. Не сразу, были другие девчонки, другие страсти-мордасти. Но всё это было мимолётно и не вполне серьёзно. Просто надо было парням гулять, как тогда говорили с девчонками. А девчонкам с парнями. Спрашивали: а ты с кем гуляешь? Как не с кем? У тебя нет парня? Ты же не уродина какая-то! Как же так! Может, ты больная? То же самое было с парнями. Если он не гулял, то есть не встречался с девчонкой, это было ненормально. Особенно не везло застенчивым, росшим в тепле и уюте, в заботе, юношам, что из стихотворения про мимозу. У Алекса с девчонками всё ладилось, впрочем, как и у Сергея. Делились иногда своими победами. Но без подробностей, конечно, в общих чертах. Каждый понимал пределы дозволенного в обсуждениях девушек, спасибо воспитанию. Иногда оно, это хорошее воспитание, так мешало в жизни. Делает, допустим, человек тебе гадость или обманывает. А тебе так противно, как будто в дерьмо наступил. И надо, не прикасаясь, всё это стереть как-то с ботинка. И вместо того, что-бы этим ботинком, да ему (или ей) в рожу, пытаешься как-то всё сгладить. В крайнем случае, испытывая непроходящее чувство гадливости, перестаёшь общаться с этим неприятным человеком. Прав, прав был Сергей Довлатов, когда вывел одну простую аксиому. Чем порядочный человек отличается от непорядочного? Порядочный человек делает гадости без удовольствия! Но от хорошего, правильного воспитания сложно избавиться, скинув, как змея шкуру. Прёт оно, это хорошее воспитание из всех щелей. Тяжело от него отказаться. Как и от наследственности, дурной особенно. Практически невозможно. И вот приходится с этим жить. Да, а вскоре появилась Она. Алекс видел её издалека. То на велосипеде, на лыжах, на пробежке. Серёга же вообще знал её с раннего детства, дачи были близко друг от друга. А потом наступил этот самый период, период созревания. Со всеми вытекающими последствиями. Ленка (так звали девчонку) занималась лёгкой атлетикой, была хорошо сложена, длинноногая и с вызовом во взгляде. Алекс познакомился с ней через Серёгу, потом с другими, стала складываться компания. Алекс не пытался использовать все свои отработанные приемы, безотказно действующие на других представительниц прекрасного пола. Он был начитанным, воспитанным и разносторонним юношей, интересным рассказчиком и собеседником. Но при этом не был маменькиным сынком, как тогда называли интеллигентных ребятишек. В его воспитании принимал участие дед, который видел во внуке будущего офицера, белую кость, голубую кровь, как тогда говорили. А отец деда, прадед Алекса, служил в лейб-гвардейском Семёновском полку, участник Русско-Японской войны, инвалид. Умер за год до рождения Алекса. Дед приучал Алекса ничего и никого не бояться. В конце концов человек всё равно умрёт. Рано или поздно. Вопрос-как? А главное-за тебя уже давно всё решено, там, на верху. Нет, конечно топиться или в петлю лезть или вены вскрывать не стоит. За жизнь надо бороться. Но и рефлексией нечего по этому поводу заниматься. Алекс не очень понимал, где это-там? Но не вникал, веря деду на слово. Дед вообще был самым главным человеком в жизни Алекса. Не бойся за себя постоять, когда надо-бей в морду. Особенно разным мерзким уродам. А какие они, эти мерзкие уроды? А научись это понимать, определять. У них обычно всё на этой самой роже и написано. Или манеры халдейские, или через зубы цыкают, блатняк поганый. Или не могут в лицо сказать, выяснить отношения по-мужски, начинают подлянки всякие придумывать, козни строить. Наглые люди без чести и совести. Поступки подлые и хитрые. Всегда думают только о своей заднице. О ней, любимой, только о ней! Раньше таких называли хамами. Алекс учился. И когда в дальнейшем приходилось вступать в противоречия с собственной совестью, с собственными убеждениями, он люто ненавидел себя за это. В армии, не терпя унижений от старослужащих, периодически бил в репу самым наглым из них. Потом, в умывальнике, получал аккуратных, но болезненных и унизительных ударов. Ты всё понял? Конечно, всё понял. А про себя думал-вас шестеро, я-один. Потом, через незначительное время, может быть в этот же день, столкнувшись в туалете с любым из них, начинал его избивать, пока не прибегали остальные и всё повторялось по новой. Он не отказывался выполнять всё то, что ему, как молодому положено. Но в пределах разумного и без унизительных поджопников и подзатыльников. Ты всё понял? Всё. И всё опять по новой, пока кто-то не сломается. Наряды, наряды, наряды вне очереди. Без сна и отдыха. Подключались офицеры. Лейтенант Соколов сказал, как то, что затрахает его в доску, по уставу. Алекс ответил, что застрелит того раньше. Или они, или он. Самое обидное было, когда в это дело встрял майор Гайдуков, командир его подразделения. Но не на стороне Алекса. Вызвал того к себе в кабинет и всё русским языком доходчиво объяснил. Алекс обалдел от такой откровенности и непрекрытой злобы. Ведь майор сам был родом из Москвы, потомственный военный! Вот ведь сволочь, подумал Алекс, выходя из его кабинета. Наряды вне очереди посыпались по новой. Пока Алекс был молодой боец, его нельзя было сажать на губу (гауптвахту), а суточные наряды по роте, когда на сон оставался час-полтора выматывали сильнее схваток со старослужащими. И в какой-то момент среди офицеров части возник серьёзный конфликт из-за него. Разделились примерно поровну. Самое необычное, что и с той и другой стороны были не только молодые лейтенанты, те как раз то в основном соблюдали нейтралитет. Подполковники и майоры сцепились не на шутку! Люди с боевым опытом и боевыми же орденами! Видимо наболело, назрело и накипело. А он оказался тем капсюлем-детонатором номер пять, который вызвал этот взрыв разборок. И некоторые офицеры, утром придя в казарму и увидев Алекса опять дневальным, стоявшим напротив входа и вызывающим дежурного, искренне сочуствовали ему. Дело в том, что как раз в этот момент в армии началась-таки борьба с дедовщиной. Непосредственно перед призывом Алекса в армию. Одни офицеры восприняли это как отмену крепостного права, дру