Егор не улыбался, взгляд его немного раскосых глаз неизменно ввел в заблуждение агрессивного коллектора.
- Верно, Макар, все верно, - Лева медленно отделился от дивана и неспешно приблизился к Егору, раскрытой ладонью опираясь о шкаф прямо возле его уха.
- Надо как-то разнообразить все это дело. Как ты думаешь, Лева? - продолжал Макар, все с новой силой раздражаясь ответным взглядом своей жертвы.
- Всенепременно надо разнообразить, - одобрил Лева, питаясь страхом, исходившим от Егора, практически вжавшегося в жесткую поверхность шкафа. - Ты начинай, а я подмогну.
С дурным предчувствием, неприятным холодком прокатившимся вдоль позвоночника, Егор перевел испуганный взгляд с одного мужчины на другого, на подсознательном уровне почувствовав угрозу, исходившую от обоих незнакомцев.
Криво усмехнувшись, Макар развернулся в сторону ванной комнаты.
- Не бойся, - едва слышно прошептал Лева, склоняясь над самым ухом своей жертвы, кончиками пухлых губ прикасаясь к его пшеничным прядям. - Никаких следов не останется. Макар - мастер своего дела, - и, предугадав попытку Егора метнуться в коридор, обеими руками схватил его за запястья, вынуждая больно удариться затылком о деревянную панель.
Лева с нескрываемым любопытством рассматривал молодого мужчину, с удовольствием отмечая отсутствие веснушек на светлой матовой коже. Все глубже и глубже он проникался мыслью о том, что перед ним сейчас стоит тот самый мальчик, его мальчик, настолько они на самом деле были похожи. Для окончательного сходства не хватало только родинки над верхней губой.
- Пустите меня! Вы что? Что вы делаете! - Егор изо всех сил дернулся, пытаясь выскользнуть из цепких пальцев.
- Ути бозе мой! - фыркнул Лева, даже не прилагая особых усилий, чтобы удержать хрупкую фигурку, - ты, кажется, забываешь, что нарушил закон, а за это положено наказание!
Тем временем, Макар снял с серебристого крючка небольшое махровое полотенце и обильно смочил его водой, как следует пропитывая зеленую ткань, затем, добросовестно отжав его, он намотал этот предмет ванной утвари себе на кулак и быстрым шагом направился к заждавшимся собеседникам.
Завидев Макара, Лева отреагировал быстро: заломив кисти своей жертвы за спину и одной рукой удерживая тонкие запястья, он крепко зажал рот Егора ладонью, не позволяя ему проронить ни звука.
- Только, пожалуйста, без синяков. Нам ведь не нужно, чтобы он смог снять побои, - произнес он.
- Разве я когда-нибудь подводил? - с нехорошим оскалом Макар замахнулся для того, чтобы сделать первый удар.
Тупая боль в правом подреберье попыталась заставить Егора согнуться пополам, но Лева не позволил его телу принять более защищенное положение, прижимая его спиной к себе, тем самым предоставляя возможность входившему во вкус мужчине нанести еще несколько ударов.
На глаза навернулись слезы, губы пытались разомкнуться, чтобы ухватить спасительный глоток кислорода, но встречали лишь саднящий плен крепких пальцев.
Почувствовав, как начинает биться в его руках несчастная жертва, Лева быстро скомандовал Макару:
- Все! Хватит! - и осторожно опустил на пол изо всех сил пытающегося отдышаться Егора.
- Я еще только начал, - разочарованно протянул Макар, отбрасывая ставшее ненужным полотенце в сторону.
Егор тихо застонал сквозь зубы: он не хотел выглядеть слабым и сломленным в глазах этих бездушных людей. Он был обманут другом и виноват перед законом, благодаря своей доверчивости. Он с детства привык доверять людям, и те его никогда не подводили до последнего времени. Все резко изменилось, исказилось до некрасивости и окрасилось в грязный до неузнаваемости цвет. Егор понимал, что за чужой кредит и собственную беспечность ему придется заплатить, однако делать это под подобным давлением представлялось самым настоящим оскорблением и даже неким вызовом. Все его существо противилось подобному принуждению и упрямо твердило о том, что необходимо делать все наоборот: не скатиться под давлением непонятных агрессоров, не дать им ощутить призрачную власть над собой.
Его пальцы судорожно сжались в кулаки, цепляя шерстяной ворс бежевого ковра и загоняя мелкий мусор под ногти, - таким способом коллекторы от него ничего не добьются: он сильный, он не сломается.
Лева присел на корточки перед начинавшим приходить в себя Егором. Он не был садистом, но был наблюдателем, внимательным наблюдателем за тем, что его интересовало. Егор был интересен, поэтому сегодня Лева удачно совмещал приятное с полезным: шаблонную работу и эстетическое удовольствие.
Собравшись с силами, Егор приподнялся на локте, глядя исподлобья на своих мучителей. Нет, в его взгляде не читалось страха загнанного зверя, которого от него непременно ожидали, напротив, в нем читался вызов, брошенный свободолюбивым медвежонком паре изголодавшихся обезумевших волков.
Макар безошибочно считал его эмоции. Он часто видел подобный взгляд на своей первой работе во время допросов, особенно во время допросов подростков, которых привязывали к стулу и одним ударом ноги заставляли падать на пол, в конце концов отбивая почки. Макар знал, как надо ломать человека.
Цинично хохотнув, он прошелся по комнате, обращая внимание на разноцветные ряды книжных корешков, торжественно устроившихся на полке небольшого шкафа. Его пальцы, все еще не утратившие обостренную чувствительность от хмельного косяка, соприкоснулись с шершавой поверхностью золотистых переплетов, быстро перебегая от одного к другому в попытках остановиться на самом подходящем.
Справившись с этой нелегкой задачей, Макар извлек одно из классических произведений и, оценив работу французского писателя по толщине произведения, он вернулся к Егору и опустился перед ним на колени, процедив сквозь зубы:
- Эмиль Золя «Западня». Ты хоть помнишь, о чем это? - Макар пристально посмотрел в полные ненависти серые глаза.