— Добро! — сказал председатель. — Только при въезде клумбы с «бархотками» разбейте. «Бархоток» в моем садке можете накопать.
Должен же он дать хоть одно «цеу», если пришел принимать работу, иначе какой смысл приходить.
Об открытии мельницы и молотье на муку-сеянку дал председатель объявление в районную газету. Хоть и ворчал на редактора, дорого содрал, черт, по пять рублей за строчку, но рекламным квадратиком остался доволен: «На вновь открытую мельницу колхоза «Страна Советов» принимается от граждан на помол зерно. Гарантируется мука высшего качества!»
Назначил Григория Макар Блин и директором мельницы, и главным инженером, и весовщиком, и «заведующим гостиницей», и дворником, и сторожем. Посоветовавшись с членами правления, положил ему на первый случай твердый оклад — сто трудодней в месяц и премиальные в конце года натурой: зерном, сеном, овощами, всем тем, что получали и колхозники.
— В добрый путь, Гриша, — сказал председатель, вручая мельнику решение правления о назначении его на все имеющиеся должности. — Хозяйствуй!
Первой к помолу поспела Марь-Васишна. Знала она силу старых камней, не терпелось вынести на продажу подовые калачи из сеянки. Мельнику чекушку предложила, но Григорий отказался:
— За открытие пил, а за ваши пироги не желаю. Так что не обессудьте.
Выгребла Марь-Васишна муку из ларя, поставила на весы. Гирьки проглядывала дотошно, рассматривая, не распаяно ли залитое свинцом отверстие, есть ли знаки клеймения инспекторско-финансовыми органами. Все было на месте, но вес не сошелся.
— Что же ты, милый, цельных семь килограммов ужулил? — спросила Марь-Васишна. — Ну, утрусил бы кило-два, а не семь же!
Григорий перевесил. Действительно, вес не сходился на семь килограммов.
«Что за чертовщина!» — подумал Григорий, перевешивая в третий раз. Не хватало семи килограммов с мелкими граммами.
— Бойко начал, — поджала губы Марь-Васишна. — Аль мало тебе ране прокурор страху нагнал, коль решил за старое взяться.
— Вы меня прошлым не попрекайте, — тихо сказал Григорий. — А вашей муки, Марья Васильевна, я не брал.
— Тогда где она?
— Ума не приложу. Бог его знает, что такое…
— Бог-то знат, он все знат. Да в приемном квитке расписывался ты, а не бог.
— Это верно. Но куда девалась мука, и сам не знаю.
— Знам куда, — хитровато подмигнула Марь-Васишна, — впервой, че ли…
— Я повторяю — о моем прошлом не вам судить. Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала. За килограммами приезжайте завтра — верну сполна.
— Из воды аль из воздуха добудешь?
— Добуду.
На следующий день взял Григорий из дома десяток килограммов пшеницы. Нине сказал: «Знаешь, Нина, у Шурика скоро день рождения, давай немножко смелем». Нина рукой махнула — чего спрашивать о таком пустяке, ты — хозяин в доме, ты и распоряжайся.
Смолол Григорий пшеницу. В мешок отвесил семь килограммов с теми мелкими граммами, что не сошлись у Марь-Васишны. Муку в весовой оставил, приедет Марь-Васишна, отдаст, и дело с концом. Не может она не приехать за семью килограммами.
Так ладно помол пошел, что целый день провел Григорий в радостной спешке. Никакой недостачи. Все довольны. От жерновов спускался он вниз белый, ровно снеговик, и стоял у бункера, беспричинно улыбаясь, подставляя руки под теплую мучную струю, хлещущую из полотняного рукава. Мучной пылью, бусом, быстро выбелило все: стены, потолок, весы, лари, бункера, клетки приготовленных к засыпке мешков.
Только закрывая мельницу, вспомнил Григорий о вчерашней недостаче. Удивился — Марь-Васишна не приехала. И мука вон ей приготовлена, в углу весовой стоит. Повернул ключ в замке на второй оборот, как за спиной скрипнули колеса.
«Еще кого-то принесло на ночь глядя», — устало подумал Григорий.
— Здравствуйте!
За спиной стояли двое в милицейской форме. Рядом с ними Марь-Васишна. Чуть поодаль — председатель колхоза.
— Григорий Васильев? — спросил тот, что был с планшеткой, низко висящей на бедре.
— Я.
— Попрошу открыть мельницу.
Григорий снял замок, мельком взглянув на Марь-Васишну, и сказал:
— Я вас весь день ждал. Вон в уголке ваша мука, можете забирать.
— Минуточку, — сказал человек с планшеткой, доставая ручку и лист чистой бумаги. — Откуда эта мука? Почему она находится в весовой?
— Принес из дому. У жены, Нины, взял.
— Насколько мне известно, вы разведены с Ниной Васильевой.