-Ты не знаешь, какие у него силы, Габс. Ты просто познакомилась с парнем в баре.
- Но я знала его сестру. Она пыталась защитить меня.
Нико делает несколько шагов мне навстречу, но сохраняет безопасную дистанцию.
- Эта не достаточно хорошая причина, чтобы доверять ему.
Я, наконец, поднимаю глаза и смотрю на него, но за красной пеленой гнева ничего не вижу.
- И все же, я должна доверять тебе? Тому, кто по собственному признанию, убил стольких людей, что даже сосчитать не может, включая женщину, которую он любил? Не говоря уже о том, что ты напал и чуть не убил меня.
Чувство острого предательство настолько сильное, что Нико делает несколько шагов назад и морщиться, словно кто-то ударил его по лицу.
На его лице отражается определенно боль, что заставляет меня поморщится, словно я чувствую, как жалят мои собственные слова. Я причиняю ему боль. Но хуже всего, я напомнила все те причины, из-за которых он не может простить себя.
Я монстр.
Николай Скотос - один из сильнейших людей, которых я когда-либо знала, и я в трех предложениях морально раздавила его. Действительно, я ни капли не изменилась. Я совсем не выросла с момента моего вознесения. Я все еще та безжалостная, черствая сука, готовая сделать из близких для нее людей личную боксерскую грушу.
Я вспоминаю прошлое лето, как гуляю в центре с Дорианом. Он яростно защищает меня, и то разочарование от того, что он не смог найти нападавшего. И что я сделала, как только он дал мне повод для недовольства? Я причинила боль ему. Я унизила его. Я заставила его почувствовать себя слабым и никчемным, когда на самом деле, он кто угодно, но не такой.
Со мной что-то не так. Я должна остановиться. Если я продолжу в том же духе - рядом со мной никого не останется. Да и зачем? Почему кто-то терпит мои словесные нападки?
Я иду к нему навстречу, глазами умоляя о прощении.
- Прости. Я не хотела, - заикаясь, произношу я, пытаясь как можно быстрее проговорить слова, которые помогут стереть этот выражение на его лице. - Нико, прошу. Ты должен верить мне.
Он смотрит на меня, не моргая, словно только сейчас разглядел какая я на самом деле. Как будто все это время я была волком в овечьей шкуре, и кто-то просто стянул шкуру на его глазах.
А может я действительно такая. Может злодей не Ставрос или Аврора. Может быть - я. Люди из-за меня умирают. Из-за меня люди ломают себе жизнь.
Молчание повисло между нами, отталкивая Нико все дальше и дальше от меня. Спиной он врезается в стену, определенно ясно, он хочет убежать из комнаты - убежать от меня. Я хочу подойти к нему, попросить прощения, но боюсь. Боюсь, что потеряю его навсегда, как Дориана.
- Скажи что-нибудь, - умоляю я. Желчь подкатывает к горлу, и я сглатываю ее. Я испытываю такое отвращение к себе, что это практически причиняет физическую боль.
- Хочешь... накричи на меня, назови сукой, скажи, что я несчастный человек. Прошу, пожалуйста... только не молчи.
Он бросает на меня свой ледяной взгляд, который я по праву заслужила. Затем в следующую секунду, разворачивается в сторону двери и замирает на месте, сосредоточившись, он нахмурит брови.
В это же самое время я слышу, так же как и Нико - скрипучие колеса тележки. Она проезжает мимо номера 1588, затем 1602 и останавливается у 1604. Моего номера.
Я знаю, что последуют три стука, но все равно вздрагиваю. Я никогда не привыкну к звуку ударяющихся костяшек пальцев о дерево. Этот звук всегда будет преследовать меня во снах, играя в качестве угрожающей музыки в моем личном фильме ужасов.
Тук, тук, тук.
Это зов Смерти.
Нико отправляется посмотреть в глазок, но вскоре возвращается ко мне, качая головой. Или там нет никого, или кто-то специально закрывает глазок. Теория под номером один быстро отпадает, когда снова, кто-то стучит, объявив.
- Уборка.
1:37 утра.
Это, мать ее, не горничная.
Они нашли нас. Аврора, Ставрос и теперь Дориан, нашли нас. И они хотят напомнить, что нам не удастся спрятаться. Они будут продолжать отправлять Смерть к нашему порогу.
Они и дальше будут заставлять нас убивать невинных детей, которые не контролируют свои мысли или действия. Они хотят, чтобы мы сдались - приползли на коленях и молили о пощаде. Прямо сейчас, я думаю, что эта не такая уж и плохая идея.
Последний стук, прежде чем приглушенные шаркающие звуки доносятся с другой стороны двери. Быстрые шаги, резкий хруст и тишина. Мертвая тишина.
У меня перехватывает дыхание от следующего раунда ударов в дверь, но что-то заставляет меня подбежать к двери и резко открыть ее. Назовите это интуицией или банальной глупостью.
Но в тот момент, когда я поворачиваю ручку, я знаю, что открою целую кучу проблем, с которыми может справиться только по-настоящему сумасшедший человек.
Нико прыгает передо мной, защищая меня своим телом, даже после всего того, что я наговорила. Но уже слишком поздно. Я уже вижу, что стоит в дверном проеме, поглощая своим огромным телом пространство и воздух.
Это Ларс.
И у его ног мертвая девушка.
Глава 29
Глава 29
Мы, должно быть, стояли примерно с минуту в оцепенении, прежде чем кто-то смог двинуться или заговорить. Затем слова вихрем обрушились друг на друга в отчаянной попытке выяснить, что же нам делать дальше.
- Ты убил ее! - кричу я, скорее от удивления, а не из-за чего-то еще.
- У меня не было другого выбора, - тут же отвечает Ларс, бросив безжизненное тело через комнату. Оно приземляется в неестественной позе, конечности складываются как бумажный пакет. Если до этого шея у девушки была в порядке, то теперь она определенно сломана.
- Если бы я этого не сделал, она убила бы тебя.
- В любом случае, какого рожна ты здесь делаешь? - осуждающе спрашивает Нико, расхаживая по комнате. Он резко останавливается, поворачивается и смеряет Ларса холодным взглядом.
- Откуда ты узнал, что она заражена?
Ларс быстро подходит к остывающему трупу и стягивает с девушки бежевую униформу. На ее коже отчетливо, черными чернилами вытатуировано слово Мисос.
- Я проследил за тобой. Учуял отвратительный смрад ненависти Темной по коридору.
Выругавшись, Нико идет к гостиничной тележке и начинает рыться в поисках улик.
- Мисос - Темный дом ненависти. Они вырабатывают яд, который прожигает плоть и кости, словно кислота. Я предполагаю, что у девушки при себе что-то было подобное.
- Будь осторожен, - предупреждаю я, нервно сжимая руки перед собой. Нико одаривает меня страдальческой, натянутой улыбкой и кивает. Ничто не забыто и не прощено.
- Думаю, я что-то нашел, - объявляет Ларс, после чего переворачивает тело. Кончиками пальцев, удерживая подальше от себя, он поднимает аэрозоль.
- Готов поставить деньги на то, что это не дезинфицирующее средство.
- Есть лишь один способ узнать. - Нико подходит к нему, и, взмахнув рукой, бутылочка зависает в воздухе. Ларс быстро пятится назад, не желая становиться подопытным в эксперименте Нико.
Движением руки флакон отплывает на расстояние одного фута, Нико поворачивает дозатор к мертвому телу. В следующую секунду, легкий туман опускается на нее, при этом выглядит это так, словно свежая, утренняя роса покрывает мирно спящую девушку.
А затем начинается.
Ее кожа шипит, пузырится ужасными волдырями. Язвы лопаются и из них сочиться кровь и гной, заставляя жидкость бежать по ее лицу. Но это не просто мерзко пахнущая субстанция, которая капает на ковровое покрытие в отеле. Это ее кожа.
Ее кожа и тело плавятся сразу до скелета, и теперь у выставленного напоказ черепа образовалась куча горящей плоти, похожая на кровавое месиво.
Я мчусь в ванную, мой желудок выпихивает назад гамбургер и шампанское от одного вида и запаха изувеченного тела девушки. Убедившись, что из меня все вышло, я остаюсь сидеть на полу, прислонившись к прохладной мраморной ванне.