В одной древней легенде говорится об Алаиде:
«Помянутая гора стояла прежде сего посреди великого Курильского озера; и понеже она вышиною своею у всех прочих гор свет отнимала, что оные непрестанно на Алаид негодовали и с ней ссорились, так что Алаид принуждена была от неспокойства удалиться и стать в уединении на море...»
Вот почему Алаид, стоящий одиноко среди бурных вод Охотского моря, часто называют вулканом-отшельником.
Я думаю, что эта легенда вполне применима и к Тяте: ведь он тоже заслоняет солнце соседним сопкам, но они не ссорятся с ним и предпочитают стоять в тени гиганта. Тятя служит отличным ориентиром капитанам морских судов, когда они, миновав пролив Екатерины, входят в Тихий океан.
Уже погасли последние блики заката и на море легли сумерки, когда пароход стал на рейд в нескольких милях от Южно-Курильска, который светился вдали гирляндами огней.
Только отгремели якорные цепи, к пароходу подошли две самоходные баржи за грузом и пассажирами. Матросы спустили вдоль высокого борта шторм-трап, и мы сошли на баржу, сильно подбрасываемую волнами.
В тот же вечер я сделал первую запись в курильском блокноте.
Не успел я расположиться в номере гостиницы, как радио напомнило: «Московское время тринадцать часов. Слушайте передачу для жителей Курильских островов».
Поскольку я теперь был прописан на Курилах, то перевел свои часы на местное время — двадцать один — и приготовился слушать Москву. Но в ушах у меня гудел океанский прибой, а во рту был горький привкус соли и водорослей, и я с трудом воспринимал алябьевского «Соловья».
Итак, путь от Москвы до Кунашира, исключая остановки в Хабаровске и Южно-Сахалинске, занял тридцать семь часов.
Что бы там ни говорили, человеку пишущему надо больше смотреть, а чтобы смотреть — не надо торопиться. Невольно приходит на память лермонтовское: «Я ехал на перекладных из Тифлиса», хотя, поверьте, я далек от мысли, что именно такой способ передвижения явился главной причиной появления «Героя нашего времени»...
За тридцать пять лет моих странствований по Дальнему Востоку я ни разу не надеялся, грубо говоря, на самотек. Перед тем как отправиться в путь, всю зиму читал разные книги, корпел над подшивками местных газет, отмечал на географической карте маршруты — один заманчивей другого — и, как говорится, вынашивал будущую поездку. Я даже уверял себя, что буду там-то и там-то, напишу о том-то и том-то, но все это длилось обычно до тех пор, пока я не сходил с поезда или с самолета в Хабаровске. И чаще всего приходилось ехать не туда, куда я прежде себе наметил, а совсем в другие, то очень близкие, то, наоборот, слишком далекие места, и до конца поездки не покидало меня чувство какой-то неуверенности.
Нечто подобное я испытал в первый же вечер на Кунашире, когда за окном неистово грохотал океанский прилив и огромные, озаренные голубоватым светом луны волны с яростью кидались на берег.
Но удается ли мне увидеть все, что я наметил себе, встречу ли людей, о которых много слышал?
Погода на Курилах меняется так часто, что утром невозможно предсказать, какой она будет днем, а в полдень — какой вечером. Поэтому здесь верят приметам. У жителей Южно-Курильска свой барометр: вулкан Менделеева. Если с самого утра над кратером вулкана висит тучка, жди, что через час-другой море надолго затянет туманом.
Сегодня с самого утра конус вулкана Менделеева совершенно чист и золотится в лучах встающего солнца. Море — тоже без единой складки. Надолго ли? Во всяком случае, у меня в запасе несколько светлых часов, и можно совершить прогулку по Южно-Курильску.
А вот и прибойная полоса. Она тянется почти на семь километров, от пристани до Горячего пляжа. Об этом «курильском чуде» мне еще предстоит рассказать.
Интересно, что океан «не насовсем» отдал горожанам прибойную полосу, а милостиво разрешил пользоваться ею «от и до», то есть от отлива до прилива. Но зато волны так хорошо укатали песок и гальку, что по этому курильскому асфальту двигаться пешеходам и мчаться автомашинам одно удовольствие.
Мне рассказывали, что после японцев на Кунашире остались фанерные домики, точно такие же, как в Южно-Сахалинске. В них было тесно и неудобно. Советские люди, приехавшие на Кунашир, поставили на месте фанерных времянок новые, добротные дома, благо лес тут под боком. Жаль только, что Южно-Курильск строился не по строгому плану, поэтому большинство домов стоят в каком-то беспорядке.
Улицы поселка раскинулись полукольцом на зеленых склонах сопок и на пологих вершинах, куда ведут легкие деревянные лестницы. Оказывается, эти лестницы построены не только для пешеходов. Они, как я после узнал, несут еще и «авральную службу» на тот случай, если посты, стерегущие океан, неожиданно подадут островитянам сигнал: