— Николай Гайбович, — спросила Ольга, — это правду про вас говорят, будто вы после казни живете?
— Наверно, так, — ответил Канчуга.
4. Первый из удэге
Сперва и я этому не поверил. В самом деле, как мог остаться в живых человек после того, как японцы казнили его?
Мунов, когда я спросил о Канчуге, сказал:
— Правильно говорят. Ты читал, конечно, книжку «Последний из удэге»? Думаю, читал. Хорошая, верная книжка. Ее наш добрый друг товарищ Фадеев написал. А про Николая Канчугу, я тебе скажу, тоже книжку написать можно. Он будет первый из удэге! Только, пожалуйста, не думай, что я тебе легенду говорю. Легенду, сам знаешь, сочинить надо. А Канчуга живой человек. Иди, дорогой, поговори с Канчугой, а то не будет картины.
И вот что мне рассказал «первый из удэге».
...Детство его было печальным. Из всей многочисленной семьи Канчуга один остался в живых. Дед, отец, мать — вторая жена отца, пять братьев и две сестры почти в одно время ослепли от трахомы. В поисках пищи они долго брели по тайге, слишком далеко ушли от родной речки Сулюнчи и, запутавшись среди бурелома, погибли от голода. Десятилетний мальчик в это время кочевал по тайге со старшим братом отца, Богдэ. О том, что род Канчуга потерял сразу столько людей в «лето большого падения звезд», они узнали гораздо позже — осенью, идя по следу изюбра. След привел их на крутой берег Сулюнчи, к опустевшей юрте с погасшим очагом. Здесь было так тихо, что в ста шагах от юрты в густых зарослях шиповника отчаянно дрались из-за важенки два рогача.
— Уйдем отсюда, бата[3], — сказал Богдэ упавшим голосом и увел мальчика к реке.
Они плыли на оморочке, с трудом преодолевая встречное течение стремительной горной реки. Богдэ энергично работал шестом, часто глядел в лесную чащу, словно искал чего-то среди тополей и лиственниц, оплетенных лианами китайского лимонника. Может быть, он искал следы своих родичей, которые брели здесь на ощупь в поисках пищи. Иногда Богдэ казалось, что в заросли ведет узкая тропинка. Он напрягал зрение и тут же убеждался, что тропинки там нет. Однажды за поворотом реки его ищущий взгляд выхватил несколько поломанных кустов, и Богдэ уже хотел было причалить к берегу, но передумал. Нужно было как можно дальше уйти от места, где болезнь захватила род Канчуга, чтобы не подвергать опасности племянника.
Миновали перекат, потом обогнули скалистую сопку, увидели берег, заросший тальником. И тут Богдэ сказал:
— Остановимся здесь, бата!
Постепенно осенние сумерки сгустились. На дальнем горизонте догорал закат, на мглистом небе зажглось множество звезд, таких острых и колючих, что на них нельзя было долго смотреть. В лесу стало прохладно. Богдэ не давал костру погаснуть и все время подкладывал валежник: он быстро сгорал, трещал и покрывался розовым пеплом. Над костром поднимался легкий, вьющийся дымок.
— Я, однако, бата, завтра на кабана пойду, нынче их бродит немало. А ты сиди, жди меня тут...
Дальний край неба потемнел. Еще больше высыпало звезд. Высокие темные ильмы, сомкнувшись могучими вершинами, перебирали, казалось, звездные огоньки, гася самые маленькие, а покрупнее оставляли гореть холодным голубоватым огнем. Николай, уставший за день, лег на барсучью шкурку, свернулся калачиком и крепко уснул.
На рассвете, когда Николай еще спал, Богдэ отправился в глубь леса. Он шел и повсюду оставлял свои отметки. В дупло старого тополя положил заструганную палочку, в зарослях лещины надламывал ветки, на невысокую черную березу положил горсть мха, а на просеке выкладывал стрелки из тонких веточек орешника. По этим знакам Богдэ будет возвращаться.
Когда солнце брызнуло мальчику в лицо палящими лучами, он вскочил и протер глаза. Не найдя Богдэ, он сперва испугался, но тут же, как это бывало не раз, заметил знаки, оставленные дядей, успокоился и стал ждать. Но прошел день, наступил вечер, а Богдэ все не приходил.
Когда совсем стемнело, Николай подбросил в костер сухого валежника и лег у огня, попытался заснуть. Сон не приходил. Он с тревогой подумал, что с дядей, возможно, случилась беда. Из рассказов Богдэ он знал, что в лесу живет злой дух Окзо. Похожий на огромную птицу с железными крыльями и клювом, Окзо с быстротой молнии проносится над тайгой и часто, настигнув в пути охотника, убивает его. Вспомнив об этом, Николай закричал, но голос его потонул в темноте.
Едва забрезжил рассвет, он побежал искать Богдэ. У горного перевала знаки кончились, а дальше идти Николай побоялся.