— О! Кажется, у меня сменилась соседка! Это не вам тут таскали мебель и немножко шумели? — бодро спросил он.
— Мне. Извините, если мешали вам, но я человек тихий, вряд ли буду доставлять вам неудобства.
— Ну что вы, это все пустяк! Маленьких детей у меня нет, я живу один, так что жаловаться не буду, если вы и пошумите иногда, это будет вполне простительно, вы женщина молодая.
— Ну вам еще тоже рано записываться в старики. А шуметь я вряд ли буду, я тоже живу одна. — Господи! Что я говорю?
Он удивился:
— Одна? В трехкомнатной квартире? Вы, наверное, простор любите. Значит, ваш муж не будет возражать, поскольку у вас его нет, если я загляну к вам попросить у вас соль или уточнить какой-нибудь рецепт?
— Всегда рада буду помочь.
— Ловлю вас на слове. Не вздумайте потом отказаться.
После обмена любезностями мы наконец вошли в свои квартиры. Сердце у меня колотилось как сумасшедшее, что это со мной?
На следующий день, в субботу, я возвращалась с прогулки и на лестничной клетке встретила своего одинокого соседа. Мы вновь поулыбались и обменялись парой фраз о хорошей весенней погоде. К вечеру я затосковала. Может, позвонить Нине Федоровне и поехать проведать ее и Валерика? А вдруг они на даче? Пестов звонил утром, но не сказал откуда, а я не догадалась спросить. В дверь позвонили, я мигом подлетела и посмотрела в глазок: за дверью был сосед. Помедлив, чтобы унять вдруг возникшую дрожь, я открыла дверь.
— Я вот стою и думаю, что лучше спросить у вас: соль, рецепт или который час, ведь могли у меня остановиться часы?
— А сказать, что вам скучно и поэтому вы ко мне пришли, вам не хватает смелости?
— Не совсем точно, точнее будет — мне не хватает духу сказать, что я пришел к вам потому, что захотел вас увидеть и даже больше — выпить с вами чаю. Держите, это вам! — Он протянул мне коробку конфет.
Я спохватилась, что все еще держу его на пороге, извинилась и проводила в кухню. Два часа пролетели как одна минута, мы пили чай, болтали обо всем понемногу и, естественно, познакомились. Его звали Станиславом, он попросил его звать Стасом. Задерживаться он не стал и вел себя очень корректно.
В понедельник я вышла на работу, работы накопились горы! Но я не дала на себя сесть разогнавшемуся Илье, объяснив, что дело не только в моем здоровье, но и в том, что работа в авральном темпе приводит к многочисленным ошибкам. Илья поворчал, но смирился. Ничего, миленький, думала я про себя, я сумею держать тебя в надлежащих рамках, ведь не все такие ушибленные на работу, как ты, у других людей есть интересы и помимо работы. Сотрудники держались от меня на расстоянии, заняв выжидательную позицию. Работа шла своим чередом, личная жизнь своим, про себя я стала называть вечерние чаепития со Стасом своей личной жизнью. Он приходил не каждый вечер, но часто, ничего, кроме болтовни и чая, между нами не было, но мне было радостно его видеть. Это было удивительно, Борису я даже в наши лучшие с ним моменты так не радовалась, всегда что-то примешивалось, тревожное, сомнительное, а тут чистая, ничем не замутненная радость. Недели через полторы Стас позвонил поздно, около одиннадцати, извинился и попросил разрешения зайти ко мне. Я согласилась, гадая, что у него могло случиться, в том, что произошло что-то, я не сомневалась. Он пришел, был взволнован, это не бросалось особенно в глаза, Стас был сдержанным человеком, но я чувствовала. Я все же согрела и разлила чай, несмотря на позднее время. Он вдруг встал.
— Извините, Ася, но чай сейчас не для меня, я бы лучше выпил, если позволите, я принесу.
Я кивнула, он вышел к себе, а я достала сухую колбасу и банку икры. Стас принес водку, я достала две стопки, но предупредила, что только пригублю, поскольку спиртное не переношу. Он не возражал. Разлил водку и сказал, что вчера погиб его лучший друг, а он узнал только сегодня, поэтому и хочет выпить на помин его души. Он выпил, я пригубила. Через какое-то время он выпил еще одну, закрутил пробку и поставил бутылку в холодильник. Я слегка удивилась, но возражать не стала. На следующий день он пришел ко мне вечером с букетом роз, конфетами, шампанским и при полном параде.