И вот он, образ, в котором в итоге Лоя отправилась на вечеринку: волосы, едва закрывающие уши, глаза чуть уже, чуть длиннее нос и крупнее рот.
Сестра еще покривлялась у зеркала, рассмешив брата и вытолкала его из комнаты, желая сменить одежду. Воспоминание поблекло, чтобы тут же переключиться на новый виток — их появление на вечеринке.
Наверно, мне еще не доводилось видеть брата таким. Человечным что ли? Трогательным? Заботливым? И ладно видеть. Но я ощущал его эмоции и в них не было ничего негативного: теплота, даже нежность по отношению к сестре, желание защищать, гордость…
Нет. Адарлейн не мог навредить Лое. Намеренно не мог.
Глава шестая
— Что с тобой? — надо мной нависал Адарлейн. — Лейнард, если ты не ответишь, я позову отца!
Ну правильно, кто еще сможет пробить брешь в моей защите.
Как-то не так я представлял себе окончание просмотра чужих воспоминаний. Я даже не уловил момент, когда силы меня покинули и я распластался на полу, потеряв на краткий миг сознание.
— Я в порядке, — хрипло ответил ему.
И пусть я увидел все, что хотел, удовлетворения не получил. Скорее горечь от осознания, что младший брат все еще не вырос и может быть таким идиотом.
Я сел и отозвал магию, продолжающую нас надежно укрывать, однако накинул купол, чтобы ни звука не вышло за его пределы.
Избивать Адарлейна я больше не планировал. Да и злости больше не испытывал, сложно злиться на самоуверенного придурка, спутавшего девушек и пронянчившегося всю ночь с настоящей леди Амаль, прототипом образа Лои в собственном доме Академгородка. Леди перебрала даже больше сестры.
И, по сути, это лишь стечение обстоятельств, что она также была на той вечеринке, и они с сестрой практически одновременно зашли в дамскую комнату. А взволнованный и тоже перебравший Адарлейн караулил у входа и сцапал с собой домой не ту леди.
Вопрос в другом. Почему они с Лоей не выяснили этот факт?
— Ты утащил с собой не Лою, а ее прототип, леди Амаль. — наконец выдохнул я. — Вы не говорили утром?
— Утром меня вызвал отец, а на обеде Лоя уже была в замке и разговаривать не пожелала. Стой, в смысле я забрал не ту девушку?
— В прямом, Адарлейн. Тебя разве не удивило, что ее облик не сполз с Лои? Так долго держится при условии, что возможности сестры в то время были ограничены максимум шестью часами?
— Я решил, что это побочное действие на магию нового экспериментального напитка…
— С тобой все ясно. Ты в очередной раз сел в лужу.
Брат нахмурился.
— Сестра перестала со мной общаться. — Выдохнул он и неожиданно признался. — Только спорить, споры — все, что у меня осталось после той ночи. И я не мог понять…
— Конечно, это же ты! Твоя гордость, твоя обидчивость не позволили тебе поговорить с сестрой!
— Я сейчас же пойду к ней! — Заявил он и тут же передумал. — Нет сначала я должен увидеть Ксара, он не имел права прикасаться к ней!
— И не прикоснулся, — охладил его пыл. — Лое повезло, что в отличие от тебя, Ксар умеет думать. Ты не пойдешь к нему и ничего говорить не будешь.
Я смотрел на Адарлейна и чуть ли не впервые думал о том, что у него все же есть чувства. Да, он непомерно горд, слишком обидчив и высокомерен, но вот чего не отнимешь, так того, что он по-своему, но все же любил кузину и был к ней привязан. И лишился того тепла, что дарило их беззаботное общение. Почему-то мне хотелось вернуть ему утраченное.
— А вот с Лоей вам лучше объясниться. Она три года считала, что ты ее бросил.
Кажется, я тоже сел в лужу.
— Откуда ты все это узнал?
Точно сел.
Как им объяснить, не выдавая тайну, а Лоя непременно после разговора с Адарлейном примчится ко мне, откуда я узнал столько подробностей из их прошлого?
— Клятву неразглашения, Адарлейн. — решился я.
Возможно, для нас это будет хороший шанс попробовать разбить стену из ненависти.
Общая тайна сближает.
Я сомневался, что брат согласится. Он всегда неохотно прибегал к клятвам и часто это был отличный способ отделаться от него.
Но Адарлейн удивил, буквально на выдохе произнёс ритуальную фразу, обещая держать в секрете то, что я поведаю под страхом смерти.
Боги приняли клятву.
— Моя новая способность — считывать воспоминания.
Я жадно наблюдал за реакцией брата, ожидая увидеть уродливое лицо зависти, ведь все, что получал я, всегда воспринималось Адарлейном очень резко.
В конце концов испуга, ведь для многих мой новый дар является страшным ударом. Никому не захочется, чтобы к нему в голову залезли, да еще основательно там покопались.