Инфекционная больница № 5 продолжала жить своей жизнью, каждая минута которой приближала меня к долгожданной свободе и выздоровлению.
Глава 14
Наконец-то наступил долгожданный день освобождения! Я и не подозревала о том, какое счастье видеть родную улицу, выходить из дома когда захочется, и спать в своей, а не в больничной кровати. Правда, на дальние походы у меня пока нет сил, врачи прописали мне еще две недели постельного режима дома. И еще мне предписывалась строгая диета на ближайшие шесть месяцев: ничего жирного, жареного, острого – проще перечислить те немногочисленные продукты, которые можно. Бабушка по мере сил старается приготовить повкуснее и поразнообразнее этот мой небогатый перечень. А я, как человек с сильной волей смотрю почти без сожаления на остальных домочадцев, уплетающих котлеты с жареной картошкой с солеными огурцами и чай с тортом «Сказка». Гордо восседаю за столом с вечным своим творогом (как же я его ненавижу!), паровыми тефтелями и чаем с сухариками.
Между делом мы смотрим телевизор. В новостях сообщают, что Узбекистан выполнил и даже перевыполнил план по хлопку. Значит, скоро будут вывозить студентов и начнутся занятия в институте! Каждый год из-за хлопка осенний семестр у нас вполовину короче: вместо четырех месяцев длится два. Материал начитывается в бешеном темпе, в расписание ставят ежедневно четыре пары.
Меня очень волнует ситуация с работой у Галины Ивановны. Словно услышав мои мысли, она звонит и просит меня прийти. Оказывается, она пыталась взять вместо меня кого-то другого, но что-то у них не заладилось. Я с радостью соглашаюсь, и с первого занятия возвращаюсь, шатаясь от усталости. Нагрузки мне еще не по силам. Стараюсь не показать этого маме и бабушке.
Через несколько дней звонят из деканата с просьбой предъявить оправдательный документ по поводу отсутствия на хлопке. В противном случае – исключение из института. Декан долго рассматривает справку из инфекционной больницы. Видимо мой бледный и болезненный вид говорит сам за себя, и меня отпускают с миром. Не спеша спускаюсь по лестнице, держась за перила, здороваюсь с преподавателем с кафедры геодезии. Он останавливает меня и спрашивает:
– Это ты – девочка, которая умеет снимать фильмы?
Я неуверенно киваю в ответ.
– Мы тебя ищем уже два года! Хочешь работать у нас на кафедре?
Услышав кодовое слово «работа», я радостно вздрагиваю и отвечаю:
– Конечно.
Так я попала на кафедру прикладной геодезии в научно-исследовательскую студенческую группу. Наш руководитель, Анатолий Константинович, с которым я повстречалась на лестнице, ветеран войны, талантливый ученый и очень хороший человек. Все его научные идеи успешно воплотились в жизнь через 25 лет. Жаль только, что он не дожил до этого.
Первые киносъемки, которые мне поручили, касались работы с геодезическими приборами на местности. Местностью служил двор нашего факультета. Мне сделать это было совсем не трудно, мешали только многочисленные зеваки, которые лезли в кадр. Через пару дней я принесла готовые для просмотра материалы. Анатолий Константинович был очарован мой обязательностью и ответственностью и не заставлял меня сидеть на кафедре «от сих до сих».
Неожиданной любовью прониклась ко мне буфетчица тетя Аня. Увидев, как я медитирую над пережаренными пирожками и котлетами и ухожу ни с чем, она стала оставлять мне бутерброды с докторской колбасой. Пусть колбаса была сделана из туалетной бумаги, но надо же мне было что-то есть!
Наступила поздняя осень. Студентов вывезли с хлопка, и занятия в институте должны были начаться со дня на день. Юрка не звонил, не писал и не появлялся. Я отчаянно скучала по нему. Мама старалась уйти от темы, если я пыталась поговорить о нем, говоря, что жизнь сама все расставит по местам. Такая концепция меня не устраивала, и я пыталась проконсультироваться со всеми подружками, получая прямо противоположные советы.
Однажды вечером, идя на работу к Галине Ивановне, я столкнулась с Юркой у себя во дворе, причем он вел себя так, как будто мы расстались только вчера.
– Юр, я на работу.
– Я с тобой, – решительно развернулся он.
– А что ты будешь там делать?
– Подожду тебя на улице.
Но пока мы доехали до Туркво, пошел сильный дождь со снегом. Забежали в подъезд, все залепленные снегом, и стали отряхиваться. Ни про какую улицу не могло быть и речи, и мы зашли вдвоем.
Галина Ивановна не видела нас, дверь открыла ее дочка-шестиклассница. При виде незнакомого взрослого мальчика у нее округлились глаза. Я не знала, что скажет мне Галина Ивановна по поводу прихода Юрки. Рассудив, что его появление навряд ли может послужить причиной моего увольнения, если не пострадает дело, я провела его в «свою» комнату, а сама пошла поздороваться и взять первого ученика.