От периода нашего романа с Васей осталось странное ощущение, как будто меня постепенно затягивает какая-то воронка, из которой невозможно выбраться. А с Юркой и романа-то по большому счету не было. То ли он испытывает ко мне какие-то чувства, то ли мне это только кажется…
Вася совершенно не умел слушать. Юрка всегда внимательно выслушивал все мои истории, включая длинные отступления от темы. Вася же, в лучшем случае, мог начать говорить совсем о другом в самом важном месте моего рассказа, в худшем сказать: «Ну все, не бубни».
Отношения наши развивались стремительно. Мама умоляла меня не выходить замуж до конца института. Но Василий на это отвечал:
– А что я должен делать целый год? Я же мужик. Пойду тогда кого-нибудь себе найду.
В моменты ссор (бывали у нас и они, и довольно часто) он грозился покончить с собой, поскольку без меня ему жизни нет. Став взрослее, я научилась распознавать шантаж и ставить на место шантажистов. Но тогда я еще не умела правильно на это реагировать.
Вася старался максимально ограничить мое общение с друзьями и подругами. Конечно, он не сажал меня под замок, но каждый такой инцидент был чреват ссорами, которые я и сейчас не люблю, и тогда не хотела.
Однако Юрка все-таки изредка приходил ко мне и звонил. Мама даже как-то сказала:
– Все-таки Юрка какой-то родной, а Вася – нет.
Я тоже чувствовала душой эту Юркину родственность, но мы отдалялись друг от друга все больше и больше. Как-то он спросил меня про Васю.
– Ты знаешь, он совершенно не умеет слушать, – пожаловалась я.
Юрка чуть заметно кивнул и поднял на меня глаза, ожидая, что же я еще скажу.
– Но я его перевоспитаю, – с жаром продолжала я.
Юрка пожал плечами и перевел разговор на другое. Может, он тогда уже знал, что перевоспитать никого невозможно, а может просто не хотел обсуждать эту тему.
Как-то Юрка позвонил мне, а в это время у меня был Вася, который выхватил у меня телефонную трубку и сказал Юрке, что такого-то числа у нас назначена свадьба.
Накануне этого события, вечером неожиданно ко мне пришел Юрка. Вася в этот день был занят и не появлялся. Я сидела одна, наедине со своими мыслями, а тут – Юрка. Мои родные тактично удалились и оставили нас вдвоем.
Настроение у меня было не праздничное. Юрка, который, как всегда, видел меня насквозь, взял гитару. Сначала он спел что-то про негритят или верблюдов, но увидев, что я смотрю куда-то вдаль поверх его головы, запел мою любимую:
Отчего почему на тебя лишь смотрю
Отчего до других дела нет
Сколько ласковых рук,
Сколько нежных подруг
Но душа моя бредит тобой.
За это слово что бы только я не дал
Для тебя я на все пойду.
Волшебную лестницу выстрою до неба
Зажгу счастливую звезду.
Я так и не знаю, кто сочинил эту песню. И никогда ее больше нигде не слышала. Неожиданно подумала: вот бы Юрка сказал: «Давай убежим с тобой вдвоем», и я бы наверно согласилась. И сама испугалась этой мысли.
Но Юрка и не думал предлагать мне ничего такого.
Он подошел ко мне и ласково провел по волосам:
– Что грустишь, невеста? Улыбнись!
– С тобой расстаюсь, – и в уголках глаз появились предательские слезинки.
Юрка аккуратно вытер их пальцами.
– Глупенькая, я же не умираю! Мы же будем видеться…
– Но это же будет не то…
– Не то, – согласился он, – но все-таки лучше, чем ничего, так ведь?
– Юрка, ты думаешь, что я делаю ошибку?
– Наташк, не знаю. Это твоя жизнь и твоя ошибка, если даже и так.
– То есть тебе все равно?, – спросила я с обидой.
– Мне не все равно, – вздохнул он и посмотрел так, что у меня екнуло сердце, – просто я хочу, чтобы ты была счастлива.
Через три месяца Юрка тоже женился. На той самой кошелке-первокурснице (к тому моменту она была уже третьекурсницей), которая прижималась к нему во время пения на сцене. Когда мы были у них на свадьбе, она, увидев меня, вдруг сказала:
– А я всегда думала, что Наташа – это Юрина невеста.
Наступила неловкая пауза.
– Эллочка, ну что ты такое говоришь?, – пробовала урезонить ее мама.
– А что? Я правда так думала, – и она захлопала своими длинными кукольными ресницами.
Прошло еще лет десять, и у Юрки умер отец. Я, очень хорошо и давно зная его родителей, пришла к его маме выразить соболезнование.
С трудом сдерживая слезы и прижимая к глазам платочек, она сказала:
– Наташа, Юрин отец полюбил тебя с первой встречи, когда ты еще камень волшебный принесла.
– Вы это помните?, – удивилась я.
– Да, он всегда говорил, что Юра может быть счастлив только с тобой.