К утру я замёрз, от этого и проснулся. Я встал, с помощью обычного охотничьего ножа, ведь кинжал мой остался в теле медведя, вырезал кусок мяса из холодной уже медвежьей туши, развёл огонь, зажарил этот кусок, соорудив вертел из толстой ветви и наелся досыта. Потом, отдохнув в блаженстве, опираясь всё на ту же медвежью тушу, я отрубил ножом ему левую лапу, ту, что ранил вначале боя и отправился найти мои вещи, плащ, мешок, флягу. Однако этого мне не удалось. Где в густых зарослях они теперь валялись, ведали только феи леса да лесные черти.
Оставалось идти домой. Я направился на юг. Почему? Мне казалось, что в поисках зверя, я слишком забирал на север, поэтому решил так или потому что лес в той стороне казался реже.
Я шёл весь остаток дня и часть ночи, пока не обессилел, развёл огонь и лёг спать, хотя завернуться было не во что, и я рисковал простудиться насмерть. Надо было шкуру с медведя содрать, было бы, чем согреться.
Утром я снова заставил себя идти, хотя явно был уже болен. Меня толкала вперёд только воля к жизни. Остановиться, значило умереть.
И я шёл. Почти не видя от головной боли, раны мои воспалились и саднили, одежда порвалась во многих местах, цепляясь за ветки. Наконец я вышел из леса и увидел Охотничий хус… Боги, отсюда до ближайшей деревни два часа скакать верхом, пешему мне не дойти…
Я вошёл внутрь и повалился на пол в забытьи. У меня не было сил даже перевернуться на спину. Может, полежу здесь и смогу идти снова…
И вдруг я услышал приближающийся топот копыт, кто-то подъехал к дому. Вот удача! Только бы вошли!
А следующим звуком был женский смех. Услыхав его, я едва не решил, что я умер, и меня встречают в Валхалле прекрасные девы. Хотя почему в Валхалле, ведь я не в бою погиб, значит должен уйти в Хеллхейм или Нифльхейм, как повезёт…
Но нет, это смех земной женщины. Этот звук похож на тот, что издаёт чистая вода, которую наливают в драгоценный стакан из стекла. Журчащий весёлый, так смеются только очень красивые женщины, свободно, легко… Значит я живой. Я живой! Войди сюда, прекрасная незнакомка, найди меня!..
Когда я приоткрыл глаза, я увидел чудесной красоты девичье лицо. Я смотрел сквозь ресницы, не в силах полностью открыть глаза. Я смотрел на неё, слушал её голос, волшебной мелодией звучащий в моей голове…
Она приподнимает мне голову и поит каким-то горячим ароматным живительным питьём, разговаривает с остальными короткими фразами, приказывает. Значит, госпожа.
А со мной говорит ласково:
— Пей, богатырь, всё будет хорошо, это лекарство. — В её голосе улыбка, — такой молодец как ты не должен погибнуть, не родив хотя бы с десяток своих копий, — я пью, она продолжает всё тем же ласковым тоном, — вот и хорошо. Теперь будешь спать и проснёшься здоровым.
Она погладила меня по лицу и по плечу. Никто не касался меня так. Я не знал, что у кого-то могут быть такие руки. Даже у матери в редкие минуты, когда она ласкала меня, не бывало таких тёплых, таких мягких рук…
Кто ты? Ты Фрейя?.. Нет, ты человек. И мне кажется, что я знаю тебя…
В следующий раз я увидел её на рассвете. Она подошла к моему ложу, освещённая рассветным солнцем. И сейчас я видел её уже отчётливо. Красота её такова, что от неё будто исходит свет, как из её рук льётся осязаемое тепло… Я впитываю её красоту, чтобы не забыть ни одной чёрточки… Я схватил её за руку, когда она коснулась моего лба, чтобы убедиться, что она не моя грёза…
Я засыпаю снова и просыпаюсь совсем здоровым. Но чудесной девушки уже нет, я это чувствую сразу… Кто же ты?
Глава 5. Свана Сигню
Я боялся поверить в свою догадку. Я вспоминал лицо, голос, волосы, одежду. Эти дорогие ткани, вышивки, повелительные нотки в голосе, мягкие, но не терпящие возражений. Как я мог не догадаться сразу. Слишком слаб был, вот голова и не работала. Фрейя… Да это куда лучше, чем Фрейя… Это Сигню! Никто больше это и не мог быть. И лицом и всем это она! Я же помню, я очень хорошо её запомнил с нашей последней встречи, когда она отвергла меня. Это она. Только повзрослела, вот и всё.
Три года прошло, даже больше — то было лето, а теперь осень. Она из ребёнка превратилась в девушку. Впрочем, и тогда было видно какая она будет. Только я не дал себе труда разглядеть. Да разве думал я о ней? Я думал о Сонборге.
Я не был раньше способен на такое сильное чувство, такое сильное желание. Почему? Что так воздействовало на меня? Я видел её всего несколько мгновений. Её прозрачное лицо, огромные светло-синие глаза под удлинёнными к вискам бровями, когда солнечный свет попал в них, они засветились изнутри, как светит пронизанная солнцем морская вода, спокойная улыбка на мягких полных розовых губах… Я думаю, что мягких, хотя не касался их…Слышал голос, ощутил аромат её руки. И ещё прикосновение…