Так может смотреть только тот, кто влюблен. Откуда я это знаю? Никто на меня так не смотрел…
Я это чувствую… Под сердцем где-то… в животе…
Во мне сразу и лёгкость и тяжесть…
Будто крылья у меня расправляются за спиной, я превращаюсь в того самого Лебедя, прозвище от которого закрепилось за мной в последний год или уже два… Эти крылья поднимают меня от земли, и сил и радости во мне сразу столько, сколько не бывало никогда раньше. Неужели ты любишь меня, Сигурд?!.. Как, когда ты мог полюбить меня?! Это невозможно, но почему же я вижу и чувствую это?…
Но от того, что я вдруг ощутила его любовь, будто заполнилась сама ею, я ощутила и то, что я теперь отвечаю за него — он привёз мне сердце. Что я сделаю с ним? Вот, что в его взгляде…
От моих слов, от моего голоса, от того, протяну ли я ему сейчас руки, будет зависеть судьба всех этих людей, двух наших йордов, Свеи. Моя судьба. И его. Но разве она не была уже решена? Тем, что так ярко горит в нём… Нет, он не за Сонборгом пришёл. За мной…
Я спускаюсь вниз по широким ступеням, протягиваю руки Сигурду…Если любит меня, его ладони будут теплы…
— Приветствую тебя, Сигурд Брандстанский! Приветствую и вас, хаканы! Добро пожаловать в Сонборг! Мы счастливы видеть вас!
Она протянула мне руки! Протянула руки, спустившись с крыльца! Она согласилась! Женихом принимает меня! Женихом! Неужели, это правда?
Его ладони горячи. Не теплы — горячи.
Сегодня он совсем не тот, что был три года назад. Во всём не тот… Этого я не знаю. Боюсь? Пожалуй…
Он смотрит на меня светящимися огромными глазами. И губы улыбаются нерешительно вначале, но с каждым мгновением всё радостнее. Будто он всю жизнь ждал этой встречи…
Что же, ждал. Норны пишут судьбы до нашего рождения. Вот она, наша с ним судьба, решилась сейчас моими словами, моим пожатием.
Мне забавно видеть, как остолбенели брандстанские гости, увидев Сигню. Как изумлённо, восхищённо вытянулись их лица. Это мы привыкли видеть Сигню каждый день, а народ не зря дал ей прозвание Свана (Лебедь). Я был горд за свою двоюродную сестру, и в то же время мне было горько, что это уже окончательно. Всё, она протянула Сигурду руки…
… И хотя ещё ничего не произнесено вслух, не объявлено, но её приветствие — это красноречивый ответ, яснее любых слов. Стало быть, скоро будет у нас конунг и дроттнинг. Я рад, что она выбрала Сигурда, а не Стирборна, к примеру, или Рауда. За меня бы она не пошла. Я слишком холоден, откуда ей знать, что у меня в душе огромная и вечная любовь к ней. Сигню, ты никогда не давала себе труда приглядеться ко мне… Но я не чета ни тебе, не ровня Сигурду. Я это понимаю. Только с ним, с Сигурдом, ты станешь великой дроттнинг. А я буду верно служить вам.
И был пир. Все радовались без исключения. Кушанья на золочёных блюдах свейской, славянской и заморской работы, в кубках плещутся меды, вина, пиво, брага, но все веселы без хмеля. Боян поёт так, как ещё не пел на моей памяти. Надо же, до чего все обрадовались, что Сигню приняла Сигурда как жениха. Будто дождаться не могли. Но, должно быть, так и было.
Объявляют о помолвке, свадьбу, как водится, назначают на Зимний Солнцеворот. Когда ещё и жениться конунгам… Меньше двух месяцев. А потом Медовый месяц на озере Луны, там все Торбранды трёх последних поколений проводят месяц после свадьбы. А после возвращения мы примем короны Брандстана и Сонборга, объединим наши йорды. За несколько дней до коронования, нас татуируют. Это значит, что мне и Сигурду нанесут на спину рисунок с помощью игл и чернил из сажи, огромный во всю спину орёл, раскрывший крылья, навеки отмечающий избранных повелителей. Только настоящие конунги и дочери конунгов, вступающие на трон, имеют право на таких орлов. Простым смертным татуируют иногда руны, как особую награду, за особенную доблесть.
Но орёл во всю спину это не только честь, конунг не может скрыться среди смердов, его всегда найдут. Корону можно бросить, можно бросить меч, но орёл на спине скажет людям, кто ты. Поэтому конунг не может перестать быть конунгом. Орёл на спине — это стойкость до конца.
Но это впереди. Теперь в двух йордах закипит работа, подготовка не только к свадьбе, но и к передаче власти, к объединению земель… а сегодня все празднуют нашу помолвку.
Охота, назначенная на утро, выезжает, как положено на рассвете. Холодный туман клубится за нашими конями, не заплутать бы. Ничего солнце скоро развеет его. Кони ржут и прядут головами, роют копытами в предвкушении скачки, собачья свора нетерпеливо брешет. Нас, охотников, немного, надо не потерять друг друга.