Шесть лет без нескольких месяцев я делала всё, чтобы это произошло. Моя гро (знахарка) Лодинн готовила самые изысканные заговоры и яды, чтобы извести её, эту проклятую ведьму, так околдовавшую Эйнара, что он бросил меня. Меня, ту, что родила его сына, крепкого молодца и редкого умницу. Эйнар приезжал повидать его, когда умер их с Ладой второй ребёнок, их второй сын, не прожив и месяца, к смерти которого, как и к смерти первенца, приложила руку Лодинн. Вот тогда Эйнар вспомнил, что сын у него всё же есть.
Никогда не забуду тот день! Как я ждала Эйнара!..
… Свадьба Эйнара и Лады, которую тут прозвали Рутена, состоялась тогда, когда должна была быть наша с ним свадьба. Тогда я впервые и увидела её.
Высокая и тонкая, белокожая, огромные в пол лица прозрачные глаза, казалось всё время улыбались, длинные к вискам брови, русые волосы, разложенные на пробор и заплетённые в косы, выбивающиеся из них крупные локоны… На щеках вспыхивает жаркий румянец, когда звучали заздравные тосты, когда она смотрела на своего теперь мужа, моего Эйнара.
То, как он смотрел на неё, мне и во сне не снилось… Как зажигались его глаза, какой свет исходит из них, как он улыбается, скользя по всем невидящим взглядом. Он видит только её! Со мной он никогда не был таким… Моё сердце заныло.
Если бы я могла силой взгляда послать стрелы в сердце этой иноземки, она лежала бы мёртвой уже в тот день.
На этой свадьбе я была уже с мужем. Я вышла замуж за несколько недель до этого, почти сразу после нашего с Эйнаром свидания. Я выбрала сына верного алая моего отца, которого знала с детства. Ингвар был влюблён в меня, сколько я его помню, всю жизнь, мы росли вместе, вместе играли, он был рядом, когда умерли мои родители и когда я, мечтая об Эйнаре, ждала год за годом, он тоже не женился и тоже ждал. Ждал меня и только меня.
И когда мой любимый так вероломно предал меня, я вспомнила об Ингваре. Поэтому его я и выбрала себе в мужья. И ему было безразлично, сгораю я от страсти в его объятиях или нет, его собственной ему хватало. Уже за это одно я была благодарна ему и полюбила его. Иной, конечно, любовью, но, думаю, он счастлив и ею.
И вот приехал Эйнар через несколько лет, взглянуть на Сигурда. Ингвар, встречал его по-дружески и с подобающим сдержанным уважением.
Имя Сигурду по обычаю дал Ингвар, считавший себя его отцом и не имевший и тени сомнения в своём отцовстве. Именно Ингвар представил Сигурда конунгу Сонборга.
Эйнар, взяв на руки сына, с тоской и тайной гордостью смотрел на сильного и крепкого малыша, светившего на него такими же яркими синими глазами, как у него самого. Сигурд тряхнул кудрявой белокурой головой, вырываясь из незнакомых ему рук. Эйнар отпустил его, провожая взглядом. Сколько грусти и боли были было в этом взгляде!
Мстительная радость поднялась во мне. Я ещё больше порадовалась себе — моя рука не щадит. Гро Лодинн искусна — второй сын Эйнара, родившийся, как и их с Ладой первенец, здоровым и сильным, умер, не прожив и двух месяцев.
Я удивлялась, до чего крепка сама его жена, эта проклятая славянка, ничего её не берёт, её верные знахарки, привезённые ею сюда с родины, видимо следят, но детей всё же упустили. Гро Лодинн хитра и умна — не быть тебе, Эйнар, счастливым отцом с ней.
Вот он твой сын — Сигурд!
Эйнар посмотрел на меня:
— Хороший малыш, — сказал он, — настоящий молодец.
А дальше мы втроём, я, линьялен Брандстана, Ингвар, мой муж, и конунг Сонборга Эйнар за трапезой говорили об общих делах в отношении окрестных йордов, вдруг оживившихся в последнее время в захвате приграничных земель и сёл.
Ингвар не мог быть конунгом, только линьялом, то есть просто моим мужем. Только кровь от крови и плоть от плоти конунга может стать конунгом. Или избранный алаями, если конунг умер, не оставив потомков.
Ингвар не был ни тем, ни другим. Но я знала, что для него это и не было целью — он не стремился к власти и не был честолюбцем никогда. Поэтому во всех этих переговорах он участвовал почти номинально, не споря с нами. Но встреч таких за прошедшие шесть лет было от силы две-три.
И вот соперница умерла!
Умерла, не оставив Эйнару сына, ибо и третьего их сына мы тоже извели. Но осталась дочь. Этой девчонке как-то удалось выжить, будто мать ей передала ей свою силу, оставила жить вместо себя.
Я рассеянно слушала, как гонец рассказывает, что в Сонборге все искренне горюют о Рутене. Что её так любили все, кто её знал, что сейчас никто не сдерживает горя.