— Легковой автомобиль! — выдохнула Джинкс. — Мой новый папа поведет его?
— Нет, малышка. Его сейчас нет дома. Он должен был срочно уехать сразу же после нашей свадьбы, потому что ему необходимо решить некоторые свои дела. Так что мы его пока не встретим. — У Эллин вырвался вздох. В тот момент, когда Симон сказал ей, что ему надо быть в Афинах утром следующего дня после свадьбы, она почувствовала только облегчение. Он хотел, чтобы она немедленно уволилась с работы и вместе с ним уехала в Грецию, но она отказалась, не желая подводить своего шефа, так как тот испытывал недостаток в служащих; и в любом случае, ей еще много чего надо было сделать дома до того, как покинуть его. Поэтому Симону пришлось покинуть свою невесту, ставшую его женой всего несколько часов назад, и они должны были встретиться на Крите через несколько дней. Эта короткая отсрочка казалась посланной Богом для нее, испытывавшей нервное напряжение от сознания того, что ее плата намного превосходит ее возможности. Эллин чувствовала, что не может открыто встретить событие, через которое должна пройти, до тех пор, пока ее жизнь не войдет в нормальное русло, которое она предусматривала. Но сейчас это событие вновь вошло в ее жизнь, и она была даже больше напряжена в основном из-за того, что Джинкс будет присутствовать при встрече ее и Симона. Лучше бы она ожидала одна несколько часов его возвращения из Афин.
— Ты считаешь, что мой новый папа позволит сидеть у него на коленях? — Джинкс села около Эллин и крепко сжала ее руку. Эллин никогда не видела ее такой возбужденной.
— Я не знаю, дорогая… Наверное, — Эллин никак не могла представить Симона совершенно не обращающим внимания на ребенка. В его манере поведения была некая мягкость, которая могла сыграть положительную роль, к тому же Джинкс была очень симпатичной, и в самолете она уже завоевала всеобщую симпатию.
— Это ужасно… ждать. Когда он вернется домой к нам?
К нам… Неожиданно слезы брызнули из глаз Эллин, и без всякой причины она вспомнила, что шептал ей Симон, когда одевал ей на палец кольцо: «Агапи моу, сагапо».
Она спросила его, что это значит, но он только улыбнулся.
— Очень скоро, моя малышка, — сказала Эллин в ответ на вопрос Джинкс, — через несколько часов после нашего прибытия он будет дома. Понимаешь, он плывет на яхте, потому что некоторые из его друзей по бизнесу вместе с ним, и они ведут переговоры во время путешествия. Он будет с нами к вечернему чаю.
— Я буду послушной, правда! — Джинкс, однако, не могла успокоиться, и Эллин подозревала, что ей очень хотелось бы начать прыгать вверх-вниз, как она неизменно делала, если желала выразить свои чувства.
Самолет снижался и наконец побежал по полосе. Шофер уже ждал; он дважды взглянул на маленькую девочку, спешащую вприпрыжку рядом с Эллин, но его голос звучал без удивления, когда он говорил:
— Добро пожаловать, с возвращением, госпожа Дьюрис. — Он взял ее багаж и положил в машину.
Джинкс очень тихо уселась на свое место и стала смотреть в окно, лицо ее было бледным, губы крепко сжаты.
— Дорогая, ты плохо себя чувствуешь?
— Да… Как ужасно ждать! У меня очень болит животик, но это ненастоящая боль — это боль, которая только усиливает мое желание встретить нового папу.
Эллин шлепнула ее по губам. Когда она вступила на опрометчивый путь реванша, она не очень задумывалась о чувствах Джинкс. Будущее ребенка и его комфорт были важными факторами, заслоняющими большую часть мыслей Эллин и вычеркнувшими психологические аспекты. Однако даже если Симон не будет обращать внимания на ребенка, Джинкс смирится с этим. «Дети обычно привыкают к таким вещам». Эллин заметила, что шепчет слишком громко.
Симон приехал как раз перед вечерним чаем. Эллин уже распаковала свои вещи и вещи Джинкс. Естественно, для Джинкс не была выделена спальня, и Эллин думала, что на первых порах она оставит спать ребенка в своей кровати — двухспальной большой кровати, которая стояла в комнате и на которой Симон собирался спать с ней. Позже, когда она познакомится с этим большим домом, Эллин выберет прекрасную комнату для Джинкс и обставит ее такой мебелью, которая понравилась бы маленькой девочке.
Эллин не знала о приезда своего мужа, пока он не постучал в дверь ее спальни и не вошел. Она быстро повернулась от ящика шкафа, в который укладывала нижнее белье Джинкс. Несмотря на то что она приготовилась к этому суровому испытанию, Эллин знала, что лицо ее побледнело. Какой-то момент ее обуревала мысль сказать правду о Джинкс. Но она сумела собраться, думая о своем реванше и больше всего о том желании, которое Симон имел в виду, прося ее выйти за него замуж. Она не хотела быть такой женой. Она не была Эстеллой, желающей продать свое тело за материальные выгоды.