- Они крадут мои кристаллы! - воскликнул Орест и хлопнул ящера по макушке, - а ну, вперёд!
Сахо взмахнул хвостом и аж подпрыгнул от радости: похоже, он был рад поразмяться. Топот его массивных лап мгновенно заглушил все остальные звуки, а Орест, стиснув зубы, пытался удержаться на его скользкой спине, досадуя, что не подумал накинуть на ящера хотя бы верёвку. Хорош он будет, если слетит на землю и уткнётся носом в землю прямо перед копытами лошадей воров. Он вонзил когти глубоко в шкуру Сахо. Тот даже не почувствовал.
Наконец, ящер достиг волхованцев и их сподручников-копальщиков, и остановился, тяжело дыша.
Воры слегка опешили, глядя на них с опаской, но затем один из волхованцев отделился от остальных и подошёл ближе.
- Что тебе надобно в наших землях, княжич?
- В ваших?
- Да, - в глазах волхованца промелькнула насмешка, - неужто жена не показала тебе, где заканчиваются владения Айуллов?
- Может, и показала, - заявил Орест, - но по мне так все поля похожи. И конца и края нет.
- Вон за тем пролеском начинаются земли твоей жены, - волхованец любезно указал ему пальцем, - а теперь ступай. Не мешай нам. Тебе и так не следует здесь находиться.
Орест разозлился, и хотел было сказать этому самодовольному болвану, что это его жена зажгла кристаллы, которые копальщики тащили в мешках, однако сдержался. Ведь если волхованец прав, и он действительно вторгся в чужие земли, да ещё и не зная здешних порядков, то немудрено и вражду разжечь.
Но почему тогда Кьяра зажигала кристаллы другой семьи?
Орест посмотрел на волхованцев и копальщиков. Все замерли, побросав мешки, ожидая, когда он исчезнет. Справиться с такой толпой было нелегко, но вполне по силам. Если б они у него остались. Он и так едва держался на спине Сахо.
- Чего ты ждёшь, Кош? - нетерпеливо спросил волхованец.
Орест не ответил. Похлопал ящера по затылку и велел уходить прочь.
***
Добравшись до небольшой речушки, он сбросил одежду и лёг в воду. Мелкие рыбёшки тотчас же облепили его обнажённое тело, тыкаясь крошечными губами. Стало хорошо. Почти как дома, в излюбленном пещерном озере. Казалось, что сейчас прибежит Рейна и плюхнется рядом, кидаясь в него сорусом. А Сурья, как всегда, тихо попросит её убраться, пока не отец не увидел, что они опять купаются вместе нагишом. Славно они дурачились! И вовсе не боялись отца.
Как же ему не хватало всего этого. Именно сейчас!
На лицо упала тень. Орест нехотя повернул голову и увидел гамаюна.
- Чего тебе? - недовольно спросил он.
- Я передумал, - ответил птах, - и готов служить тебе.
- С чего вдруг?
- Скучно тут. И блохи одолели.
- А, - хмыкнул Орест, - с этого надо было начинать. Опять нахватался?
- Опять, - признался гамаюн, - но служить решил не только поэтому. Нравишься ты мне.
Орест помешкал немного, гадая, что могло послужить причиной столь внезапной перемены. Может, жена подослала? Такое вполне могло быть. Здесь со всеми нужно держать ухо востро, чтобы не отхватили.
- Не доверяешь? - губы птаха скривились в ухмылке, - и правильно делаешь. В этих краях даже самому себе нельзя доверять.
- Ты, я погляжу, шибко умный.
- Есть немного, - гордо заявил гамаюн.
Орест слегка опешил от такого самомнения, и неожиданно развеселился. А что - в любом замке положено, чтобы был скоморох. Этот вполне сгодится.
- Как звать-то тебя?
- Да зови, как хочешь, - махнул крылом птах, а глаза подозрительно блеснули.
- Хочу правду.
- Ну, раз хочешь... Звать меня Черноклюв.
- Как? Да у тебя и клюва-то нет.
- Спасибо! А то я не знал. Говорю же - зови, как хочешь.
- Черноклюв, - хохотал Орест, повторяя имя гамаюна, словно пробуя на вкус, - отец с матерью твои, видать, с юморком.
- Еще с каким, - пробурчал Черноклюв, - да только не они мне имя давали. Подкидыш я.
- О, стало быть, ты и не знаешь, чьих кровей? Скверно.
- Да мне и не особо интересно, - солгал гамаюн.
- А покровители тебя, видать, не сильно жаловали? - прищурив глаз, спросил Орест.
- Гамаюнов мало кто любит, - грустно сказал Черноклюв, - но обещаю не сильно докучать болтовнёй.
Орест хмыкнул - должно быть, не сильно поверил. Но, по крайней мере, не прогнал.
Он выбрался на берег и стал одеваться. Гамаюн с интересом наблюдал, как Орест натягивает, не глядя, перепачканные штаны и помятую рубаху. Похоже, его не сильно заботило, что он выглядит не лучше, чем деревенский сброд. И это было весьма необычно для знатного мужа. Любой волхованец уже бы ворчал и непременно отправил бы гамаюна за десятком слуг, чистой одеждой и брадобреем. Впрочем, бороды у княжича не было, однако волосы выглядели весьма потрёпанными.
- Хорошо! - мечтательно потянулся Орест, подставляя лицо полуденному солнцу, - есть хочу.
- В замке, небось, уже обед, - заметил Черноклюв.
- Не поверишь, ещё ни разу не обедал в замке.
Орест пробежался взглядом по полю, заметил несколько торчащих из густой травы ушей, и послал в них колдовской морок. Уши дрогнули и исчезли.
- Неси добычу, - велел он Черноклюву.
Гамаюн удивился, но ничего не сказал. Подлетев к тому месту, откуда ещё недавно было видно уши, он обнаружил три бездыханных заячьи тушки, подцепил их когтями и принёс хозяину.
Орест уже успел развести костёр. Он забрал у Черноклюва тушки, ловко содрал шкуру, затем потянулся к поясу и, не обнаружив там меча, хлопнул себя по лбу.
- Ну почему всегда так! Я обязательно что-нибудь теряю.
- В деревне ловкие кузнецы. Выкуют тебе новый меч.
- Ага, - с досадой сказал Орест, - меч владык из особой стали. Отец сразу заметит и поймёт, что опять потерял.
- Неужто ты собрался вернуться в Межгорье? - обрадовался гамаюн.
- Да нет. Просто он когда-нибудь приедет меня навестить.
- Надеюсь, это будет скоро.
Орест фыркнул. Встал, подошёл к ближайшему дереву, выломал две здоровенные ветки, нанизал на них кроличьи тушки и подвесил над костром.
- На что тебе сдался мой отец? - спросил он гамаюна.
- Здесь почему-то его боятся.
- Его везде боятся. Но в Равнинах? Откуда здесь вообще про него знают?
- Вот этого не ведаю.
- Не ведаешь, откуда знают, но уверен, что боятся? Что-то ты темнишь, Черноклюв.
- Я слышал разговоры, - осторожно сказал птах, не сводя глаз с подрумянившейся крольчатины. Рот наполнился слюной, а желудке началась буйная пляска.
- Держи.
Черноклюв не поверил своим глазам. Орест протягивал ему отменный кусок зайчатины. Мягкое белое мясо, еще сочившееся кровью, как раз такое он любил больше всего и украдкой таскал со стола прежних хозяев, когда они, наевшись вдоволь, переставали обращать внимание на еду. Обычно оно уже успевало изрядно остыть, но это! С пылу, с жару, да ещё и самая вкусная мякоть с заячьего бедра!
Черноклюв, не стесняясь, налетел на угощение и проглотил, смакуя каждый кусочек. Орест, с усмешкой, отдал ему часть тушки, а сам неторопливо жевал свою.
Ящер разлёгся прямо перед костром, с грустью рассматривая пламя. Голубенькие язычки плясали, отражаясь в чёрных глазах.
- Тебе мало было моего коня? - спросил Орест, но всё ж бросил ему сырую тушку. Сахо проглотил её, как комара, и завилял хвостом. Но княжич больше не обращал на него внимания.
- Так что ты там слышал, Черноклюв?
Гамаюн рыгнул и отшвырнул последнюю косточку, которую тотчас же утащила какая-то мелкая зверушка. После сытого обеда вдруг захотелось спать, однако Орест пристально смотрел на него, ожидая ответа.
- Немного, - ответил Черноклюв, вытирая крылом перепачканные жиром губы, - я иногда летаю там, где летать не следует. Сплю, где попало, вот и слышу иногда сквозь сон обрывки фраз.