Вестник
Главный собор гудел от шума толпы людей. Прошёл месяц после появления первого ангела. Теперь же епископ Миндус был измотан постоянными церковными таинствами, после которых появлялись всё новые и новые существа. С каждым разом ангелы всё меньше походили на человека. Магия изменяла тела, переламывая кости, плоть срасталась, приобретая всё более изощрённый вид. Со всей округи в подвалы собора свозились заключённые, которые вскоре отдавались в руки палачей из камер очищения. Молодые и сильные мужчины и девушки превращались в немощных калек, а потом и вовсе лишались всякой человечности. Миндус знал, что как только поток заключённых иссякнет, в ход пойдут обычные солдаты и все неугодные церкви. Епископ всеми силами скрывал своё отвращение к делам верховных служителей, боясь навести на себя внимание архиепископа. Но каждый раз после таинства рождения ангела, Миндус бежал в свою комнату и неистово молился Свету, прося прекратить это.
Миндус вспоминал времена, когда церковь казалась оплотом спокойствия и благочестия. Вспоминал, как парили белые птицы над куполами собора, щебетом вторя перезвону колоколов. Казалось, будто солнце всегда светило тут, проникая сквозь цветные витражи окон и окрашивая внутреннее убранство собора всеми цветами радуги. Епископ уснул, погружаясь в воспоминания, утомлённый ночными таинствами и переживаниями. На усталом молодом лице отражались переживания и радости беспокойного сна. Снилось ему прошлое, что казалось таким далёким.
Мальчишка Гильем бежал сквозь поле, спеша домой. Полевые цветы щекотали босые ступни, пригибаясь под шагами. Мальчик не обращал на это внимания, перепрыгивая через редкие каменные валуны. Матушка посылала его в город за лекарством, и сын торопился вернуться домой. Он очень боялся опоздать. Вот уже виден дом. Гильем забегает внутрь. Дрожащими руками разводит лекарство, подносит к потрескавшимся губам. Поздно, матушка уже не сможет сделать глоток. Кружка падает на пол из вмиг ослабевших рук и разбивается.
Летний ливень размывал землю на свежей могилке. Букет полевых цветов покосился в старенькой вазочке. Капли дождя стекали по лепесткам ромашек, оседали на клевере, заливались в граммофончики горечавки. Дождь хлестал по спине Гильема. Мальчик плакал, сожалея, что тогда так и не успел придти вовремя. Ребёнок не мог понять, что одна доза лекарства не решила бы проблему, а потому винил себя. На него опустилась мантия, закрывая от дождя. На плечо легла рука старика. Монах смотрел с сожалением и пониманием. Молча поддерживая ребёнка, которому предстояло очень скоро повзрослеть.
Учёба в церковной школе давалась легко. Монах, приютивший мальчика, обучал того письму и чтению, подслеповато щурясь и водя пальцем по рукописным строчкам. Гильем пел в церковном хоре, держа в руках маленький потрёпанный молитвенник. Боль утраты сменилась светлой грустью. Мальчик до поздней осени носил на могилку цветы, а зимой счищал снег. Жизнь немного наладилась. Так прошёл ещё один год, пока однажды весной не приключилась новая беда. С первоцветами из-под снега оттаяли и хвори, а старческий организм слаб. Монах был мальчику как отец, а потому Гильем похоронил его рядом с могилой матери. В старенькой вазочке на ветру качались крокусы, провожая юношу в путь. Гильем на попутной повозке отправился к главному собору, дабы закончить посвящение в монахи.
Столица встретила юношу ослепительным блеском. Белый мрамор сиял на солнце, вода журчала во множествах фонтанов, расположенных в скверах и парках. Перезвон колоколов оповещал о начале службы, созывая людей. Гильем устремился за потоком людей к самому главному зданию. Собор казался чем-то столь величественным, будто не построенный, а сотворённый из самого Света. Он возвышался над всем, взирая на мир людских страстей, вбирая в себя и очищая все грехи человеческие. Юношу, что учился у монаха приняли в послушники. Гильем усердно учился, помогал со всем, о чём просили. Спустя годы он был посвящён в сан монаха, взяв новое имя Миндус. Отрёкшись от прошлой жизни он полностью посвятил себя служению церкви, с годами всё больше и больше забывая про две одинокие могилки, на которых больше не появлялись свежие цветы.
Епископ очнулся ото сна. За окном только-только загорался рассвет. Лучи солнца отражались от куполов, высвечивая их из полутьмы уходящей ночи. Миндус вышел в коридор, желая покинуть этот город и вернуться в свою деревню, туда, где он должен быть. Туда, где нет страшных тварей. Ноги тихо ступали по мраморному полу, чуть слышно звучали шаги. Дверь была совсем близко. У самого выхода на плечо легла рука. Пришлось послушаться и идти за монахом обратно в глубь собора. Проводник довёл Миндуса до верхних этажей центральной части собора. Епископ вошёл в покои Калара.
Архиепископ смотрел на вошедшего, улыбаясь. Совсем недавно он придумал как сделать так, чтобы во время штурма ворота цитадели сами открылись. Калар подошёл к епископу, положил ладони тому на виски. Губы зашевелились произнося то ли молитву, то ли заклинание, туманя разум Миндуса, заполняя его своей волей.
Рассвет полностью окрасил небо. Лучи солнца освещали дорогу одинокому всаднику. Белый плащ того развевался словно крылья птицы. Калар смотрел на него с балкона собора, радуясь, что первый вестник победы выпущен. С приходом весны войска двинутся в тёмные земли, громя ослабевшего после зимы противника, и ворота не будут для них препятствием.