— Поплаваем?
В предложении Флинера, таком невинном на первый взгляд, как и в глубинах размеренных вод, немало подводных камней.
Я знаю, что интересна ему не только как товарищ по приключениям. Я знаю, что под моим нехитрым одеянием ничего нет, кроме меня самой. Я знаю, что не хочу обидеть его.
— Тебе так не терпится увидеть меня голой? — я затрепетала ресницами, норовя отшутиться.
— Расслабься. Никто не покушается на твою девичью честь. Попробую добавить зрелищности, может, это тебя впечатлит.
Едва заметный жест — и волны зарделись отсветом россыпи молочных жемчужин.
— Не серчай, милая, лунную дорожку, как на снимках с Терры, я организовать не в силах. Лун у нас две, обе мелкие и несуразные, и тех не видно из-за туч. Но, если даму не устраивает…
Маг не договорил, пожал плечами и, развернувшись ко мне спиной, одним движением разоблачился.
И тут, с непреходящей ясностью, я вычленила-таки два слова, постоянно мешающие мне жить: но и если. Я отвернулась, скорее рефлекторно, чем стыдливо, однако не столь быстро, чтобы не успеть заметить идеальные формы спины и ягодиц Творца, которого привыкла считать другом.
Уже в воде, сверкающей призрачным бисером, с безопасного, но не слишком дальнего расстояния, я решилась попросить.
— Только не торопи меня.
Флинер расслышал мой голос за шелестом волн, и глаза его отразили весь спектр ближайших светил, включая луны, не виденные мною.
— Не надо грязи, я ночевала в своей постели!
Легкое похмелье, внеплановый подъем и ментальные щебетания Фтэрха не вселяли радужных предчувствий о грядущем дне.
Нет, Дайр'Коон меня не отчитывал, напротив, его чрезвычайно воодушевляла выуженная из моего сознания сценка. В ней мы с Флинером в обнимку поднимались по ступенькам перед парадным входом.
— Говорю же, я поскользнулась и вывихнула лодыжку.
Эмоциональный всплеск со стороны Хранителя был мне ответом.
— Да, я бесчестное животное, — согласилась я, давясь от смеха и зевоты. Как бы… Неспроста разбушевался Дайр'Коон, я из врожденной вредности блокировала от него воспоминания прошлого вечера. Может у меня быть своя личная жизнь или нет?! А ногу я и правда подвернула…
Хоть и нечего мне было скрывать от Фтэрха, кроме единственного поцелуя с горьким привкусом, длившегося сотню тысяч лет. Горечь осталась от морской воды, я наглоталась ее, неудачно нырнув. А время… Разве оно не субъективно?..
Дни с 352 по неизвестный (снова сбилась со счета).
Десять дней на Ациле пролетели беспечно, красиво и невероятно быстро. Это были хорошие дни: поездки на виноградники, неизменные посиделки по вечерам, прогулки по многоцветию сада. Закаты… Воздух, золотисто-багряным хрусталем разбивающийся о пламенеющее море…
Покой. Душевный, эмоциональный, будто и не было войны, будто руки мои до локтей не покрыла запекшаяся кровь криогов. На Ациле мне удалось забыться.
Мы вернулись на «Странник» к мелодичному, совсем не механическому голову Аны, к причудливым изгибам надвселенной, к беспросветной тягостности грядущего. И Фтэрх, и Флинер утверждали, что шансы окончания войны с Оплотом Кри после сражения в Туманности Тарантул велики, но ни один из них не раскрывал — какой ценой…
Я боялась. Боялась до потери сна и возможности связно мыслить. Я осунулась, почти перестала есть (не хотелось), и ждала катастрофы.
— Ана! — за последние дни я задергала свою кибернетическую подружку.
— Да, Ирина, — с некоторым запозданием отозвалась она. — Какой на этот раз повод для паники?
Мне некому было изливать свои страхи, и Ане пришлось стать исповедницей для съехавшей с катушек истерички.
— Когда все закончится, — (и как я могла забыть?!) — Чтоб никаких сбитых переходов!
— Ты… Откуда знаешь? — опешила машина.
— Не имеет значения, — я отмахнулась. — Самоубийство компьютера — это, конечно, отличный материал для докторской по эволюции Кибернетического Разума, но совершать ты его не будешь.
— Мне больно без него.
— Я знаю. Хотя, слыша нашу беседу, фантасты разбегались бы и бились об стены. Эпично и толпами. Я отомстила за Тиора.
— Кто? — односложно вопросила стенка.
— Мальчик одиннадцати лет от роду. Мы доставляли его с Македонии.
— Это такая шутка? — голос суше пустынного ветра.
— Увы, нет. Ребенок оказался Абсолютным Творцом, поддерживающим блоки такого уровня, что не снились ни мне, ни Флинеру.
Ана долго молчала, а я сидела с подтянутыми ногами, как свернувшийся в клубок котенок, и что тот котенок — бессильная. Мне не утешить Ану, машину, влюбившуюся в человека.