Почти час ушел на макияж, зато личико получилось прелестное. Потом я уложила волосы, а Тайли вплела в них золотые нити. Затем было художество — я разрисовывала ногти: на обязательном золотом фоне на безымянных и указательных пальцах порхали маленькие черно-серебряные птички, а на остальных вились причудливые растения. Арна нарисовала на моем левом плече лиану и птичку над ней. Но в полный восторг меня привели туфли — элегантные золотистые лодочки на высокой (сантиметров десять) шпильке. Никогда бы не подумала, что в столь далеком «будет» сохранится этот атрибут классического женского туалета. В завершение Арна облила меня одуряющими, чуть горьковатыми духами.
— Это было страшное время, — вещал невидимый оратор. — Страшное, но великое. Еще жива была память о Катастрофе, еще не зарубцевалась рана. И когда возникла новая угроза, Гектор Атир сумел сплотить человечество, основав Империю. Благодаря этому великому человеку мир был спасен, планеты обрели связь, а Вселенная достойного правителя. Криоги нанесли нам ужасный удар, погибли многие планеты, погибла Терра. Но человечество выжило, и Гектор Атир доказал необходимость сплоченности и сильной единой власти. Мы не забыли урока. Сегодня на трон, воздвигнутый первым Императором, взойдет потомок Гектора Атира, сын Хорина Атира, Брендон Атир. Император умер, да здравствует Император!
Тронный зал взорвался рукоплесканиями.
Он был красив, как бог. Как языческий Аполлон древней Греции. Я восхищенно-влюбленным взглядом следила за каждым движением Брендона, пока он приближался к трону. Нет, все-таки он привлекательнее Аполлона, хотя бы потому, что со вторым я лично не знакома. Брендон был весь в белом, как олицетворение чистоты и рассвета. В паре метров от меня сидела Рэйна, удивительно, что я не заметила ее раньше. Вызывающе броский фиолетовый наряд дополнял комплект из аметистов. Сейчас, глядя на увешенную, как новогодняя елка, драгоценностями Рэйну, я порадовалась, что отказалась от украшений Леди Атир, внимательно присланных Брендоном. Я обосновала отказ тем, что не ношу украшений (читай — побрякушек) — что было чистейшей правдой, но у меня под грудью сияло лучшее украшение — Звезда Атиров, Арна закрепила ее на месте золотой цепочки, скреплявшей края накидки.
Леди Ивер самодовольно улыбалась. Мне не хотелось портить себе настроение, и я отвела глаза. У подножья трона совершенно седой человек — распорядитель церемонии — опускал на голову Брендона платиновый обруч с большим треугольным бриллиантом, один угол которого был направлен на лоб Императора. Бриллиант обвивала спираль — символ бесконечности и постоянного обновления Вселенной, в которой ему предстояло править. Брендон взошел на трон, и тот мгновенно окутался голубоватым светом, создавая вокруг себя и сидящего человека сверкающий ареол. Брендон поднял голову, устремив взор ввысь, его примеру последовали все присутствующие.
Неторопливо раскрывался потолок.
В глубине беспробудной ночи рождалась Вселенная. Эрини, дарин тамбирэ лои экбере, каррен ало`ниэн фанирис, аспем ниу канто — воистину, мир причудливее и лучезарнее самых восхитительных фантазий, ибо он бесконечен. Создатели развернувшейся фантасмагории исказили истину лишь в одном — во времени. Между Большим Взрывом и нынешним днем прошло чуть больше получаса. Нет таких слов, чтобы доподлинно передать это зрелище, ни в иреа, ни в моем родном русском, вообще, ни в одном человеческом языке, потому любая попытка пересказать происходившее изначально обречена на провал. Разворачивающаяся картина была до того реалистична и возвышенна, что захватывало дух. А в завершение над просторами сотворенного заново мира возник сотканный из света орел и обнял беспредельными крыльями всю маленькую Вселенную. По небу пробежала рябь, и на месте исполинской птицы разгорелся фейерверк.
Зрители пришли в восторг, тронный зал заполнили приглушенные вздохи и голоса. Да уж, пиарщики у Брендона знатные, приглашенные наверняка запомнят церемонию, кроме того, эта часть инаугурации транслируется на всю Империю, а продолжение — грандиозную великосветскую попойку — простым смертным наблюдать вовсе необязательно.
— Леди Калли, — грубо прервал мои мысли незнакомый баритон. Я изучающее оглядела его обладателя. Интересный мужчина лет сорока, в вихре русых волос пробивается седина, весь — лоск и высокомерие. Я молчала, этот самовлюбленный нахал только что нарушил правило местного этикета — мы не были представлены друг другу. Он чуть склонил голову и продолжил: