И потому вляпались.
Либо отсутствие связи с базой сыграло свою роль, либо обычное невезение — нас, горсточку «захватчиков», засек военный транспорт.
Зрелище было знатное: солнечный, яркий день, блики на обшивке транспортника, сияющий снег, будто мелкие осколки хрусталя просыпались на землю…
Лицевое поле затемнилось, когда транспортник открыл огонь, позволяя видеть бледно-розовые плети, равномерно хлещущие по снежной равнине. Нитевидные лучи, бирюзовое небо… и замедленное падение транспортника. Даже подбитый, он не прекращает обстрел, перед глазами: искры, искры… Это умирает силовое поле. Розоватые хлысты без устали бьют по нашим телам, уверенно сжигая защиту. От поверженной громадины в небесах отделяются хрупкие «божьи коровки» — круглые, с пятнышками… Треск, чей-то вопль, тишина. И в тишине расцветает огенно-черный гриб — поле гасит звук последними ресурсами. Следом — четыре гриба поменьше, зато с жутким грохотом — система захлебнулась. Эффектно выглядит гибель «божьих коровок». Нормально приземляются лишь две из них, но и двух нам, пожалуй, достаточно.
Я вижу Койта — он непрерывно стреляет, костюм его обуглился, из левого бедра хлещет алая артериальная кровь. Мы все в таком состоянии. Стреляем, кричим, стреляем… Заряды плазмов ушли на материнский корабль и «коровок», остались лишь несчастные лазеры — против двух дюжин криогов. Я оглядываю себя — ран нет, но с костюмом беда, он почернел и потрескался, вот почему шевелиться так тяжело… Впрочем, и лежа можно стрелять. Бледные нити рассекают воздух, и с истошным воем отрубаются остатки защиты. Это — конец. Спустя мгновение ярчайший луч врезается в мою грудь. Перед глазами — золотистый ливень. И голубое солнечное небо со стеклянным звоном падает в снег.
— Жива?.. Навряд ли… Флинер, помоги… канал, держи канал… один сплошной ожог… ерунда, рана в груди… впрыскивай, скорее!.. поток… не так же!.. вырывается… что?.. отлично, Флинер, еще немного… не сейчас, Тиор, отвали… Ана… не может забрать… Флинер, урод, канал!.. хочешь, чтобы она проснулась без лица?.. атакуют «Странник»… маг-недоучка!.. уйти в пространство надвселенной… точку выхода… сменить, я сказал!.. теперь займемся ожогами… да плевать мне, Тиор!.. вне опасности… главное, не выжгло глаза… инъекцию… кто здесь врач?.. налейте чего-нибудь… как же шрамы… потом, налейте… ее лицо!.. Альдобраст, ты гений!.. еще бы, шестнадцать часов, все-таки…
Дни 46–50 (46–61 по ст. исч-ю).
Я очнулась спустя трое суток. В знакомой каюте на «Страннике», в наимрачнейшем настроении и, что самое прискорбное, в твердой памяти.
И если страсть моя к самобичеванию прежде доставляла мне немало хлопот, то на этот раз я превзошла саму себя… Так глупо подставиться, когда цель была не просто близка — до нее оставался шажок, и сейчас мы не сматывались бы с Дита, поджав куцые хвостики!
За каким, спрашивается, фиговым листом понесло меня на планету? Чтобы все вокруг поочередно выполняли роль нянюшек? Или просто захотелось повыделываться? «Используй Силу, Люк[12]»… Черт, черт, черт!
В целом, гаденько было на душе.
«На теле» дела обстояли не лучше. Постоянно что-то ныло, зудело, болело — будто меня пожевали-пожевали и выплюнули… тоже верно, кто такую пакость жрать-то станет?
И еще я боялась смотреть на себя. Потому пролежала полдня, прикидываясь трупом. И лежала б дольше — не зачешись нестерпимо нос… Что вынудило меня экстренно покончить с маскировкой.
— Доброе утро, красавица.
Ох, как скоро на свежую кровавую мозоль наступил Флинер… И как необдуманно!
Я оскалилась и зашипела: мордочка безумной злющей летучей мыши — мой коронный запугивающий номер. После превентивного шипения вытянула руку и почесала-таки подросшими ногтями кончик носа.
— У-у-у, — тихий рык удовлетворения привел в себя мага класса Творец, то бишь меня, любимую.
— А теперь шейку, шейку почеши.
— О! Ты прав.
В этот миг я поняла, что люблю Флинера. Такой особой, одноразовой любовью, основанной на благодарности.
— Теперь изрекай, о великий чародей, как я выгляжу? Учти, соврешь — вскрою тебе все вены и приму ванну из крови.
— Как девушка моей мечты после двух-трех часов странного занятия, называемого макияжем. Впрочем, может, это занимало меньше времени… Ты не сердись за беспамятство, просто она умерла двести четырнадцать лет назад.
— Ведь врешь, а приятно. К черту нюансы, чем все закончилось и что мы здесь делаем? Кто позволил покинуть планету до выполнения задания?