Я слушала, не делая попыток вмешаться.
— Тощая дура! Что ты можешь противопоставить мощи Валта?!
Неужели Гейзел и есть голос из кольца? Мощи Валта… Это не лишено смысла…
— Может, и ничего. Там будет видно. Только здесь его нет, и он не спешит помогать тебе. Как ты могла заметить, поблизости нет никого, кроме нас двоих.
Я чуть искривила истину, рядом непривычно молчаливый Фтэрх и некрупный, но смертельно ядовитый Ах, но знать о них Рэйне — лишнее.
Она еле слышно зашипела, точно змея перед нападением. А я тем временем неторопливо плела заклятье. Я начала его, едва завидев Рэйну, и теперь уже значительно продвинулась в его изгибах.
До определенного момента — заклятие обратимо. Но вот после….
Поэтому я не спешила. Пока.
— Зачем вам падение Империи, Рэйна? Ведь у вас было все, только пожелай! К чему отгрызать руку, которая кормит и гладит по шерстке?
Она буквально кромсала меня взглядом, кусая губы, словно и хотела высказаться, и боялась.
— Чего вы хотите добиться? Я просто хочу понять.
Рэйна решилась. Утвердительно кивнула, поправила черный локон, взъерошенный ветерком.
— Чего? Свободы, только и всего. Для всех. Ты столь благостно вещала о свободе, которую стремишься нам подарить, а сама ничего не смыслишь в ней.
Я отрицательно покачала головой в знак непонимания.
— Я расскажу тебе притчу о садовнике. Ее очень любила моя мать. Садовник был молод и дотошно аккуратен. От прежнего садовника ему достался неухоженный, неопрятный куст, который, по словам его предшественника, потрясающе красив, когда расцветает. Первым делом садовник подрезал куст со всех сторон, приводя его в строгую форму. Затем, месяц за месяцем, год за годом, он срезал каждый побег, выбивающийся из заданной формы. И все удивлялся, почему куст так ни разу и не зацвел. Постепенно он свыкся с мыслью, что старик, завещавший ему заботу за кустом, попросту обманул его. Спросить было не с кого, старик давно почил.
— Я знаю, чем заканчивается твоя притча, — перебила я. — Садовник, сам уже в преклонном возрасте, бредет к какой-нибудь навозной куче и видит растение с изумительными цветами. Он подходит, восхищенный, и понимает, что это такой же куст, проросший из выброшенного побега, только его никто никогда не равнял.
— Довольно похоже, — ухмыльнулась Рэйна.
— Мораль с аналогией свободы прозрачна, но связи с Империей я не наблюдаю. Разве что вы стремитесь к воцарению анархии?
— Скорее, к праву на самоопределение.
— Бунтовщики всегда наносят на знамена красивые лозунги. А потом шагают по трупам.
— Ты не дослушала, — отмахнулась она. — У этой притчи есть более реальное воплощение. Точнее, было. Мы сделаем все, чтобы подобного не повторилось.
— Все больше наносного фанатизма, все меньше смысла.
Я начинала терять терпение. Если миленькая, но наивная притча хоть как-то развлекла меня, то теперешние бредни сложно оправдать чем-либо вразумительным.
— Излюбленным инструментом управления Сэра Хорина Атира было убийство. Физическое устранение недовольных. Таким образом он срезал выбивающиеся побеги.
Это было бы смешно, не будь столь бесстыдным. Заявление Рэйны, неправдоподобное и претенциозное, нуждалось в обосновании. Либо — в опровержении.
— Ты выбрала легкий путь, — выговорила я. — Оклеветать мертвеца. Убедительно своей невероятностью, и никто не оспорит. Удобно.
— Мне безразлично, веришь ты мне или нет, — пожала плечами она. — Я говорю правду. Могу молчать.
— Продолжай. Это не худший способ занять время.
— Тогда заткнись и слушай внимательно. За годы правления Сэра Хорина не произошло ни одной кризисной ситуации. Если отбросить единственное неудачное покушение, правление его признано наиболее спокойным за всю историю династии Дома Атиров. Это наповерхности. На деле блестящий дипломат был редкостным ублюдком. С момента, как его чело увенчала тиара со спиралью, не прошло и десятка стандарт-лет, как сменилась большая часть высокопоставленных чиновников.
— Что вполне естественно, — вставила я в образовавшейся паузе, пока Рэйна переводила дух.
Когда она говорила, я могу поклясться, изо рта ее вылетали сизоватые облачка пара, несмотря на теплую и сухую погоду, привычную для резиденции Императора. Изморозь и ливни — для других долин.
— Я же просила заткнуться, — без злости одернула меня Рэйна. — В тот же период около половины проконсулов — наместников Императора на планетах — обновилась. За редчайшим исключением, должность проконсула является пожизненной, либо до добровольного ухода с поста, скажем, в связи со здоровьем. В состав Империи входит сто восемьдесят четыре обжитых мира. Считай сама. Наместники погибали последовательно и внезапно, освободившиеся места наскоро занимались угодными Сэру Хорину людьми.