— Бунт на корабле? Крысы сбегают первыми? Мог бы предупредить.
— Ни одна нить не вела к твоему полному опустошению, воздействие на Рэйну не должно было оказаться столь затратным, а уж сливать последки Силы на балаганный номер с градом…
— Фтэрх, без нравоучений. Зрение вернется?
— Возможно. Я не вижу вероятностей ни за, ни против.
— Очаровательно! Значит, мне с этим жить? Без иного зрения, не видя потоков, и с размытым обычным зрением?
— Не хочу тебя зря обнадеживать.
Кризис внешний и кризис внутренний… Как расставлять приоритеты?
— Необязательно видеть потоки для управления Силой. Можно научиться чувствовать их колебания.
— Каким образом?
— Подключи воображение.
Сквозь слабый аромат знакомых духов — запах смирения. И боли.
Ей уже втолковали, что судьба маленького мальчика пред судьбами миллиардов подданных Межгалактической Империи подобна свече на фоне горящего леса. Так же пылает, но поди различи…
И она смирилась.
— Девочка моя, распрями плечи. Я постараюсь выручить Тода.
Я не видела Арну, но слышала в отзвуке ее шагов скорбную опущенность плеч и шелест пожухлой полыни.
— Ирина, я…
Полувздох-полувсхлип.
— Ты рано оплакиваешь живого брата. Да и напрасно.
— Спасибо за твои слова.
Не верит. И разревется — не сейчас, так ночью. Но дать больше, чем шаткая надежда, я была не в силах. Произносить клятву о спасении ребенка, когда сама почти калека, можно лишь от отчаяния и без веры в исполнение.
А я так не умею.
— Я не о брате пришла просить. Сэр Брендон желает тебя видеть.
— Сейчас?
— Нет. Завтра в удобное тебе время. Как я поняла, для крайне важного разговора.
— Теперь не бывает иных…
Хорошая моя, бессловесное горе твое и меня разрывает на части!
— Почему ты убила Рэйну? Ты ведь не палач.
Откуда такие вопросы, девочка? Не это гнетет тебя…
— С чего ты взяла, что она мертва?
Оторопь. И снова — неверие.
— Пожалуйста, найди для меня отрез плотной материи, Арна.
— Зачем?!
— Искоренять слабости.
День 118.
Нет света. Нет звука. Нет времени.
Путь свету преградила ткань повязки на глазах, звуковую блокаду организовал Фтэрх, а время само растворилось в беззвучной темноте.
Ничего внешнего, полная отрешенность.
Сила — рядом, надо лишь поглотить. Я страждала ее, как страждет избавленья осужденный на казнь. Сосредоточиться.
Испарина. Не отвлекаться. Очертить контур, шагнуть в него. Слиться с ним воедино. Пальцы заменят глаза. Сама кожа, влитая в контур, их заместит.
Тонкой иглы укол. Есть! Небольшой поток. Темный. Густая синь, которую не различили глаза. Главное — не спешить, впивать. Раздувая ноздри, отключив остальные чувства. Поглощая Силу, насыщаясь.
Облегчение.
Уже не калека.
— Ты звал меня, и я пришла.
До кипарисовой аллеи, где ждал меня Брендон, меня проводила Тайли. Подвела к скамье, на которой сидел Император, поклонилась и пошла прочь.
Я все еще плохо различала окружающее, но силуэты стали немного отчетливее.
— Присядь, пожалуйста.
Его лицо я видела до предела явственно, но не глазами. Сердцем.
— Леди Ивер больше не будет докучать нам?
— Нет. В твоем саду появилось малахитовое изваяние.
— Ей всегда шел зеленый.
Убаюкивающий шорох листвы нашептывал оду безмятежности…
— Ты позвал меня не за этим.
Чуть поодаль щебетала птица.
— Ты права. Но принять решение и озвучить его — два далеких полюса.
Ветерок щекотал мои обнаженные руки. Платье выбирала Арна, ее тонкие пальцы были подобны льдинкам…
— Переломный период. Все принимают сложные решения. Такое уж время, Брендон.
— Ирина, я прошу тебя стать моей женой и Императрицей.
Шум. В ушах, в висках. Глухими ударами молота отстукивало сердце. Удар, еще удар… Брендон, душа моя!
«Да!» — почти сорвалось с моих губ. Почти.
— Почему?
Я ведь должна парить от счастья, смеяться и плакать, осыпать его поцелуями…
Тук. Тук. Тук. Отзвук в затылке. Смятение.
— Никто другой не сможет лучше возглавить Дом Атиров.
И ни слова о чувствах… Не звенят колокольчики, не танцуют в сердцевинках лилий сказочные эльфы, оркестр не играет романтических сонат. Даже птица — и та замолкла.
— Ты… очень дорога мне, Ирина.
Я дорога ему… Он никогда меня не полюбит, но я смогу быть с ним рядом, смогу защищать его.