И тут в тугое сплетение тьмы врезался тонкий золотистый луч. Столб изогнулся, поплыл в очертаниях, неуклонно сползая в завихрения распада или — что хуже — в коллапс. Слишком велики были задействованные Силы, чтобы мирно развеяться, а значит, ещенемного, и над нами полыхнет зарница взрыва.
Мой взгляд выхватил стройную фигурку, совершающую отчаянные взмахи кистями рук. Я даже не успела вскрикнуть, как за ее спиной возникла тень, и девушка осела в алмазную пыль. С падением Леа золотистый поток рассеялся, и дымовая стела начала выравниваться.
Позднее, эпоху спустя, выяснится, что спас нас Листенн, разрядивший в спину Леа парализатор на минимальной мощности и узком луче. Тогда же, размазывая по щекам слезы, Леа будет лепетать, что «всего лишь хотела помочь, хотела быть полезной»… И, скривив губы, презрительно и емко, отвесит ей моральную пощечину Нильда:
— В следующий раз, когда возникнет желание быть полезной, повесся на ближайшем дереве.
Это будет много позже, а в тот миг мы держали в своих руках бурю, едва не поглотившую нас всех, и направляли ее ввысь. Туда, где на правах оккупантов царствовали криоги, пришедшие покорять человечество.
— Пора, — снова шепнула я.
Исполинская колонна раскрылась — далеко, за гранью нашего видения.
Потом — уже утром — падал снег. С нарочитой неторопливостью сыпались черные хлопья. И там, где они соприкасались с землей, оставались крупные иссиня-черные бархатные цветы.
Я подняла один из них — нежный, смертоносный бутон с четырьмя идеальными лепестками и черным агатом сердцевинки. Вдохнула аромат — горький, словно неизбывная тоска.
И только потом поняла, что освобожденная от защиты перчатки ладонь — цвета пепла, густого древесного дыма. Тень кроет лик ее…
Имя мое — Эшти.
И будет вписано оно на скрижалях Империи.
Кровавыми рунами.
«…И павшие с неба звезды расцвели черными маками: лишь одного цветка не было среди них. И сбитые черные птицы черными звездами падали в алмазную пыль[30]…»
ЧАСТЬ IV. Когда сплетутся Свет и Тьма
День 128.
Мы входили в Эдессу чуть позже рассвета нового дня. Входили освободителями, героями. Только — не было вкуса победы, как и самой победы — не было. Бойня была, щедро приправленная моими сомнениями в ее справедливости. И желчью.
Не один год продлится война с криогами, но первую битву Империя проиграла. Исходя из принципов морали, этики и чести — проиграла разгромно.
Мы входили в Эдессу, не поднимая глаз. Ибо знали, что увидим во взглядах спасенных нами македонцев — чистый, незамутненный страх. В столице Македонии было много криогов, велика была стратегическая важность города, а значит, трупов, внезапно скошенных неизвестным поветрием, убирать пришлось во множестве.
Они валились на улицах, закованные в силовые поля и металл сложнейших сплавов, когда сквозь облака на планету обрушилась мрачно-снежная лавина, погибали внутри зданий, несмотря на то, что непосредственно их не коснулись губительные снежинки, умирали в защищенных самым совершенным образом палатах Дома Правительства, обязанного уцелеть при ядерной атаке, и даже (чего горожане знать не могли) на палубах звездолетов, наводнивших систему Македонии, второй из шести планет, кружащейся вокруг желтой звезды HD 185758, Шама.
Черный снег был только отголоском, материальным эхом нематериального сотрясения основ мироздания, почти апокалипсиса в строго заданных рамках.
Мы входили в Эдессу, как палачи.
В Пидне было легче. Там мы видели, ради чего свершилось чудовищное по своим масштабам убийство. Пиндский хребет был основным планетарным оплотом армии, и из Пидны осуществлялось его снабжение. Криоги сравняли хребет с равниной, окраины города представляли из себя мешанину обломков, искореженной арматуры и пыли, осевшей после взрывов на покрытые копотью развалины.
Трупов не было. Очевидно, криоги позволили горожанам убрать останки. Спросить было не у кого. Мы не нашли в Пидне людей.
Ни живых, ни мертвых. Только десятки голодных котов…
Меня бил озноб, когда мы обходили кварталы безлюдного города. Никого. Только исполненный тоски кошачий мяв. Мы вскрыли несколько магазинов, чтобы накормить животных, и поспешили покинуть Пидну.
Белокаменную Эдессу импульсные снаряды не тронули, ценность ее была огромна для Валта Гейзела, бывшего проконсула планеты, ныне вознамерившегося возвратить ее под прикрытием ультиматума криогов.
30
«Черная книга Арды» («ЧКА»). Наталья Васильева (Элхэ Ниэннах) и Наталия Некрасова (Иллет).