- Здесь ты будешь иметь хорошую практику. - Сильвестер сказал это, а я улыбнулась, вспомнив, как он любит, чтобы окружающие его люди учились. Садитесь, а Линг Фу сейчас принесет чай.
Я села напротив девушки, потому что меня просто очаровали грациозные движения ее рук и вообще все ее манеры, полные неподражаемого достоинства, и эти ее сверкающие раскосые глаза, в глубине которых пряталась улыбка, скромные, но гордые, честные, но загадочные. Я заметила, что она в любой момент была готова приступить к тому, что Сильвестер назвал чайной церемонией. И когда поднос поставили передо мною, она встала и взяла налитые мною чашки, чтобы раздать их. Первую она отдала Сильвестеру, вторую - Адаму. А эта для вас, - сказала я.
Она выглядела очень озадаченной.
Но сначала вам, Великая леди. Я не могу взять раньше вас.
Ту чашку я взяла себе, а ей налила новую. Она взяла чашку с крайне серьезным выражением. Я отметила, что Адам внимательно следит за ней. Для меня это было вполне понятно - наблюдать за таким существом само по себе было большим удовольствием. Совершенно очевидно, что ему очень хотелось представить ее нам в самом выгодном свете, потому что он сам был ею очарован.
- Цветение лотоса может выполнить все ваши пожелания, - утверждал он. Она поможет вам ухаживать за ребенком. Ты хорошая няня. Лотос, ведь правда? И ты сможешь научить миссис Мильнер многим обычаям, которые, живя здесь, совершенно необходимо знать.
Лотос сидела очень прямо. Ее руки были сцеплены, глаза опущены к полу, поза выражала сплошное послушание.
Она выглядела так, как будто сошла с одной из китайских миниатюр.
Ее английский был довольно оригинальным, но в отличие от Сильвестера я не горела желанием переучивать ее. Манера говорить на редкость подходила ей.
Только благодаря Лотти, как ее теперь называл Цжейсон, я начала понимать кое-что о стране, где я сейчас волею судеб жила. То, что для меня было из ряда вон выходящим, ей казалось абсолютно обыденным. Она сразу же сумела перешагнуть свою привычку низко кланяться каждый раз при виде меня. Она и разговаривать стала гораздо свободнее.
- Возможно, я никогда не попала бы сюда, чтобы служить Великой леди, как-то сказала она, - скорее я пошла бы к большому Тан Пэну.
Позднее я узнала, что речь шла об отце Адама.
- Однажды он нашел меня на улице. Меня подбросили. Может быть, я бы умерла от холода, была зима. Может быть, дикие собаки закусили бы мною. Но вместо них появился Тан Пэн.
- На улице? Что же вы делали там?
- Маленький девочка, ребенок, - она тряхнула головой. - Ребенок-девочка плохо. Они не нужны никому. Мальчик-ребенок - сокровище. Он вырастет и будет работать на отца. Будет ухаживать за ним, когда тот состарится. Девочка-ребенок... - Она сделала красноречивый жест и опять покачала головой. - Девочка - плохо. Может замуж.., но слишком долго ждать. Девочек бросают на улицах. Девочка умирает от холода или голода или собаки разрывают ее. Если за ночь этих трех оказий не случилось, ее утром сметают в кучу с умершими и хоронят, как других.
- Это невозможно!
- Возможно, - сказала она твердо. - Девочка-ребенок - плохо. Я должна была умереть, но большой Тан Пэн нашел меня и отдал меня Чан Чолань на воспитание и жить в ее доме. У меня отец был англичанин. Плохо. Ни китайский, ни английский, нехорошо.
Грустная история, подумалось мне. Слияние Запада с Востоком, а в результате это исключительное дитя было выброшено на улицу умирать.
Я спросила Сильвестера, может ли это быть правдой.
- Да, к сожалению, - ответил он. - Таков обычай.
Только в одном Пекине около четырех тысяч младенцев женского пола погибает в год таким образом. Этих бедных младенцев, единственная вина которых в том, что они родились девочками, оставляют на улицах, и их пожирают одичавшие собаки или свиньи.
- Это чудовищно!
Сильвестер пожал плечами. - Судить этих людей можно только с учетом их обычаев, верований, времени, в которое они живут. Степень их бедности даже трудно постигнуть. Они не могут позволить себе роскошь кормить девочек, от которых не видят особого прока. Женщины в Китае чуть-чуть выше, чем рабыни.
- И ее действительно нашли?
- Да, ее нашел мой брат Редмонд, я вспомнил, что слышал об этом, а потом куда-то пристроил.
- А почему он выбрал именно ее среди всех других, наверняка выброшенных в эту ночь на улицу?
- Это было личной удачей Лотоса, он просто наткнулся именно на нее. "Хороший джосс", сказала бы она. То есть ей очень повезло. По ее мнению, у богов было какое-то особое намерение спасти именно ее.
Ее приход в наш дом оказал на меня большое влияние. Иногда мне казалось, что такая щупленькая, такая зависящая от всех и вся девочка нуждается в защите. Но были ситуации, когда именно она брала на себя роль защитницы.
Мы часто на рикше добирались до центра города и вместе делали покупки. Она торговалась с продавцами, а я стояла и смотрела, пораженная тем, как это маленькое хрупкое и очень вежливое существо превращается в тигрицу.
Куда девалась манера говорить тихо и приятный голосок. Продавец и она орали друг на друга на равных. Я боялась, что вот-вот начнется драка, но она заверяла меня что это просто ритуал продажи и покупки, и все шумовые эффекты заранее предусмотрены.
Благодаря ей я чувствовала себя совершенно как дома на этих незнакомых улицах. И, кроме того, она и я привлекали гораздо меньше внимание окружающих, чем если бы шли две белые женщины. Она обычно вступала в полемику на китайском, а потом, повернувшись ко мне, комментировала примерно так: "Он очень нечестный человек. Он запросил слишком много. Он думал, что ему удастся получить с вас столько, потому что вы не китаянка".
Мне никогда не надоедало наблюдать за ней. Мы вместе отваживались обследовать одно веселенькое местечко, которое и называлось соответственно "Рынок воров".
Там продавали антикварные изделия всевозможных видов и эпох. Среди них изображения Будды, некоторые из слоновой кости, жадеида или розового кварца.
Мне очень нравилось это место и, если выпадал час-другой свободного времени, мы шли прямиком на этот рынок. Там были также вазы, орнаменты, лаковые миниатюры. Я старалась определить их возраст. Однажды я купила Будду из розового кварца и не без волнения принесла его на экспертизу Сильвестеру. Он заверил меня, что это очень удачная покупка.
Каждый день мы занимались с Джейсоном, это были настоящие школьные уроки. Лотти присоединялась к нам. Мы садились за стол, и Джейсон начинал каллиграфически писать буквы и фразы. При этом высовывал кончик языка. Лотти тоже стала учиться писать. И мы сообща читали вслух по-английски. Я привезла с собой книги, многие из тех, что читала в детстве сама. В них было много цветных картинок, и каждая история обязательно содержала мораль.
Оба моих ученика в совершенной тишине слушали эти истории, потом настало время, когда сами могли читать их вслух. Они очень радовали меня, и было видно, что Джейсон все больше и больше любит Лотти. Она была для него обожаемой няней, они часто вместе играли в саду. Порой я видела из окна, как они гуляют, взявшись за руки.
Я чувствовала, что начинаю любить эту полукитайскую девочку как родную. Она была очень способной, умела вышивать и рисовать на шелковой ткани. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как из-под ее легкого пера появляются таинственные китайские иероглифы.
- Вы учите меня лучше говорить по-английски, - как-то сказала она. - А я буду учить вас китайскому.
Сильвестер был в восторге от того, что все вокруг учились и учили друг друга.
- Ты увидишь, что это довольно трудный язык, - предупредил он меня. - Но если ты сумеешь овладеть хотя бы основами, это будет огромным подспорьем для тебя в дальнейшей работе. Китайские иероглифы древнего происхождения подобны древнеегипетскому письму. Но очень важно, чтобы ты научилась понимать современный язык. Печатный алфавит называется Сингге, ты увидишь, как он красив.
У меня устанавливались все более и более дружественные отношения с Тобиашем Грантхэмом. Я с удовольствием отправлялась вниз на склады, когда Сильвестер физически не мог сделать этого. Причем, настроение у меня было таким же, как во время поездок в офис, расположенный в Лондоне. Мы работали в течение какого-то времени с Тобиашем. Иногда мы пили вдвоем чай в его конторе, а однажды он пригласил меня к себе.