– Ох ты… – Оська поправил шелом, что наполз на глаза, – а это кто?
Чермный и сам прикипел взглядом к бабе, что стояла тихо близ подводы. Приметил и две косы, и вышивку на тонкой рубахе, и связку оберегов на ее опояске. Заглянул в глаза, потонув в их жемчужной серости. Однако в разум вошел скоро, поняв, что непростая перед ним.
Она тем временем подошла ближе и встала между рыжей девкой и Глебом, что крепко держал поводья коня. Глаз не опускала, головы не клонила. Спину держала ровно, и только на белой шее вздувалась и опадала жилка. Глеб не заметил бы ее страха и той жилки, но засмотрелся на волосы, что трепал весенний ветер, а те ластились к щекам и шее непростой бабы. Сияли косы на солнце полуденном не хуже золота, ложились пряди по ветру, словно улететь хотели.
– Чьих? – спросил тихо, грозно, и сошел с коня, встав рядом с красавицей.
– Влада, знахарка Загорянская. А ты кто будешь? – говорила тихо, смотрела сторожко.
– Я не спрашивал кто ты, я спросил чьих? Была б девица, так я разумел бы, что знахарка безродная. А ты мужатая. Чьих? – чуял, что скрывается, с того и навис над ней, пугал и ждал ответа.
Она промолчала, а Глеб протянул руку и ухватил ее за плечо: хотел встряхнуть легонько, чтоб развязать язык упрямице. Как только ладонь его коснулась Влады, глаза ее сверкнули огненными искрами – почти незаметно, будто на дне колодца мелькнула малая звездочка.
– Волхва? – Глеб отступил на шаг, положил руку на рукоять меча. – Какого лешего… Мужатая и волхва? Отвечай, чьих? Верь, глазом не моргну, голову снесу с плеч. Нежить рядом с собой терпеть не стану.
– Влада Скор. Жена Нежаты Скора, – сказала и застыла.
Застыл и сам Глеб. О Нежате Скоре слыхал и не единожды. Знал, что рядом с князем-братом был неотлучно, знал и то, что Завид его слушал. Стало быть, жена ворога? Глеб потонул в думках, не разумея, отчего жёнка княжьего брата одна на дороге с худым обозом. Оглянулся, ища воев княжеских, но никого не приметил. Миг спустя понял, что Влада, должно быть, меньшуха, а потому и почёта ей никакого. Припомнил, что Нежата Скор взял в жены о прошлом годе дочку дельца кузнечного Мирославу Житную. А по зиме еще и Любаву Смирных, родовитую и богатую дочь купчины Милонега из Плескова44.
Зачем две жены Глеб знал – с такими родами за спиной Скоры еще крепче на княжьем столе сидели. А вот для чего Нежате безвестная знахарка из Загорянки? Красой прельстился? Это вряд ли. Не тот мужик Нежата, чтоб от любовного пылу голову терять.
– Вон как, Скора, стало быть, – прищурился грозно. – Куда путь держишь?
– К мужу она едет, в Новоград! – встряла рыжая, вышла из-за спины Влады и встала перед Глебом. – Ты кто, вой?
– Глеб Чермный.
Рыжая замолчала, хлопая ресницами в изумлении, а Влада даже бровью не повела. Стояла прямо, будто ждала чего-то. Глеб стянул шелом, потянулся к бороде – всегда так делал, когда думал – но руку опустил.
– Подводы ставь! Людишек отпустить! На конь! Идем с обозом в Вешень! – выкрикнул воям, и те послушались.
Малое время суетились, но обоз наладили и пошли пыльной дорогой туда, куда было указано. Глеб то и дело поглядывал на Владу, а та сидела, будто княгиня заморская – смотрела только вперёд и будто ничего не замечала. Только вот тревожно шарила пальцами по связке оберегов, выискивая чего-то. А когда нашла, зажала в ладони и успокоилась: плечи опустила, вздохнула глубоко и глаза прикрыла.
Глава 6
– Владка, сейчас в лесу будем, – шептала Беляна, прижавшись к плечу подруги. – Пойдем промеж ёлок, так ты не зевай, соскакивай с подводы и беги подалее. Я за тобой. Ты чего, чего застыла-то, курёха? Слышишь ли?
Влада слышала, но не отвечала. Раздумывала и крепко, а все с того, что почуяла дар Прави и как раз тогда, когда Лютый волк положил ей руку на плечо. В груди стало горячо, в голове просветлело, и дар потёк по крови, побежал по жилам, наполнил всю Владу, но и ушел скоро. Оставил по себе только малую искорку, но и ее хватило, чтобы разуметь – непростой этот Глеб Чермный и страшный. Влада смотрела на огромного воя, дивилась тому, как плавно он ходит, будто водица течет: небыстро, но мощно. Как мрачен и тёмен его взгляд, как велики руки и широки плечи. Как густа коса его, что спускалась от макушки до лопаток, и как жутко звенят вплетенные в нее кольца.
– Беги, Беляна. Я останусь, – говорила твёрдо, а все с того, что давно не чуяла ведовской силы и сама не знала, сколь тосковала по ней.
– Дурища, – шипела рыжая на ухо, – встанем на ночлег, так он тебя и завалит. Или того хуже, воям своим отдаст. Ты ж Скор, а он Чермный. Ворог он, лютый и злобный. Помстит он мужу твоему, жену его возьмет. Разумеешь ли, глупая?