С Пятым, Петром, всё было гораздо сложнее. Блок внутри его крови был не психическим, он был куда более сложным. Мойра разбиралась с ним день за днём. И Пятый был единственным, к кому применялся минимум пыток. Скорее, вокруг него женщина ходила на цыпочках, чуть ли не влюбленно мурлыкая. Её манило то, что было заключено в крови этого человека. Её манила величайшая власть его наследия. И она нашла способ.
Она нашла его в крови одного из тех, кто относился к древнему легиону.
Мог ли кто-то себе представить, что Земля – изначальная планета огромной коллекции бесконечных отражений, ставшая центром чего-то большего, чем просто «колыбель вселенных», использовалась в ещё одном качестве исключительно пришлыми гостями.
На Земле были большие проблемы с магией. То, что в других мирах было также естественно, как дыхание, в этом мире или вообще было невозможно, или требовало такое могущество, которого в другом мире хватило бы даже на то, чтобы полностью его разрушить?!
Но было и ещё одно отличие, куда более важное. В другом мире дойдя до какой-то точки маг останавливался, не в силах преодолеть некий барьер. Только один маг на несколько десятков триллионов разумных существ мог стать демоном. И только один маг на несколько десятков квинтиллионов мог стать богом.
На Земле такого ограничения не было. Оставшись здесь, маг мог развить своё могущество в достаточном количестве, чтобы стать демоном или богом. И некоторые ими пользовались. Именно их, пришлых, прибывших сюда ради могущества, называли древним легионом.
Мойра нашла одного такого, подкараулила и взяла у него всего каплю крови. А потом убила. У неё, радующей фюрера Германии поистине выдающимися результатами, был доступ и к тому, что притаскивали льстецы Гитлера со всего мира.
Капли крови одного из легионеров было достаточно, чтобы сломать барьеры, и выпустить всю силу Пятого. Вот только укротить его Мойра не успела. Война закончилась. Вот совершенно неожиданно, пока она играла в живые игрушки и следила исключительно за ними и ни-ни в сторону, война закончилась.
Провидица выбрала неправильную сторону. И пока всему миру было решительно не до безлюдного местечка, сюда прибыл спецназ, состоящий из воинов-полуночников и инферналов.
И вот здесь начинались большие расхождения.
Иволгу, Иру, Пятый не убивал. Он любил её до потери сознания, он любил её так, что у остальных четверых, будущего Анклава, от зависти нутро огнём горело. Естественно, он на неё руку никогда бы не поднял!
Всё было в приказе, с которым отдел зачистки отправили на место преступления. «Никто не должен выжить!»
Для боевой Иволги мягкий и немного трусоватый Пятый был не пара. Ира любила человека, который был с внутренним стержнем. Который сделал бы всё, чтобы его друзья смогли бы сбежать, а потом умер бы сам, чтобы из своей смерти сделать для них самый могущественный амулет. Некромантия высоко ценила дары из собственной жизни и собственной смерти.
Вот только пока Кондрат, практически единственный из всех, истово хотел жить, Иволга понимала, что она сама сломлена настолько, что в мирном окружении, в мирных днях она сойдёт с ума и жить не сможет. И она приняла решение остаться.
Она переписала память всех прибывших, создав у них ощущение того, что когда они прибыли – кто-то, из удерживавшихся здесь в плену, сбежал. Сама Иволга умерла от руки Мойры, когда закрывала собой ей дорогу, чтобы друзья могли убежать, чтобы друзья могли жить! Ира сознательно пошла на смерть, потому что жизни для себя она попросту не видела …
Глава 29. Анклав, Пятый и Маэстро.
Когда Арина смогла вырваться из переплетений прошлого, она была измотана и физически, и морально. Рыжий закат уже наклонился низко-низко к горизонту, солнце готовилось торжественно и плавно опуститься в перину набегающих туч. И, кажется, ночью обещался пойти дождь. Что было странно. Потому что когда они прибыли сюда, дождя Ринго не предсказывала.
Она много чего не предсказывала, например, вот такую неожиданную встречу, которая её поджидала, когда Арина дошла до конца пирса.
Вода стекала по телу, белье было не слишком откровенным, но после купания оно стало выглядеть ещё более непрезентабельно, чем было. Девушке не было до этого никакого дела, ровно до того момента, как она дошла до конца пирса.