Между тем, во Владивостоке живёт женщина, которая придумала конфеты «Птичье молоко». Те самые, которые народ разбирает по праздникам и просто так. Хэдлайнеры всех супермаркетов и магазинов несколько десятков лет. Самые гениальные конфеты за всю историю края.
В Китае другая женщина стала миллионершей, потому что когда-то собирала на свалке бумагу, и это позволило ей делать самую дешёвую в мире обёртку.
Во Франции одна девица сняла с женщин огромные громоздкие платья и переодела мир в удобные и дешёвые вещи.
Даже если бы эти люди больше ничего в своей жизни не сделали, они сделали бы достаточно для мировой культуры…
Когда-то давно, очень давно, был царь. Потом случилась революция. И не надо говорить, что случилась она, потому что дядька Ленин был придурок. Революция случилась, чтобы в стране не осталось маленьких людей, чтобы все были равными. Через 70 лет выяснилось, что тот мир, который построили после революции, не так хорош и справедлив, как задумывалось. И случилась перестройка. И не надо говорить, что случилась она, потому что дядька Горбачёв был придурком. Перестройка случилась, чтобы в стране все стали свободными. Та судебная система, которая существует ныне, – это достояние, которое копилось со времён каменных топоров.
Всё самое потрясающее в этом мире. Всё: от трусов и котлет до нанотехнологий и демократии, – всё это результат работы разных людей. У каждого из нас есть шанс изобрести своё «Птичье молоко», но мы упорно предпочитаем лечить от туберкулёза тех, кто болен простудой.
Прошло время ломать. Прошло время строить. Пришло время сберечь то, что построено.
А вдруг, вот это дело – это самое важное, что может сделать Светочка в жизни. Вдруг, именно для него она родилась. Вдруг это то, что способно оправдать всю её жизнь?
Светочка подошла к дому, где живёт её бывший. Дима пришёл через полчаса. Дима был прокурором. Они поздоровались. Он хотел пройти мимо, но Светочка схватилась за его руку.
– Дим, поговорить надо.
– У меня сейчас дела.
– Дела ты сделал на работе. Пойдём, это очень важно.
Меньше всего Диме хотелось видеть Светочку. Ибо… в прокуратуре уже знали. И каждый боялся, что это дело попадёт к нему. И, в принципе, неприятно, но можно пережить, если обвинять придётся Ксенофондова. Но… если Светочка здесь, Димина карьера, а может, и жизнь, закончилась.
– Ладно, говори, что у тебя, – трясущимися губами сказал Дима.
– Я тут расследую…
– … Пропажу Бушлаева. Знаю. Дальше.
– Подозреваемый Серёжин, дело пойдёт к тебе.
– Долго обдумывала, как мне отомстить?
Светочка покраснела всеми своими прыщиками.
– Я тебе не мщу. Я тебе доверяю.
– И ты думаешь, я одну из своих шлюх предпочту карьере и жизни?
Светочку как ошпарило. Она не шлюха, и она думала, что Дима её любил, и любит до сих пор.
– Ладно, извини. Я не знала, что шлюха для тебя.
– Нет, это ты извини за шлюху. Просто не мне тебе объяснять – и тебя, и меня в порошок сотрут, если мы вякнем. Там с чего всё началось? Была контрабандная линия, которая неплохо кормила Серёжина, таможню, ФСБ, а сколько нашим и вашим перепадало, я не знаю. Я человек маленький. Потом появился генерал из таможни, фамилию не помню. Что ему за моча в голову стукнула, я не знаю. Решил прикрыть – посадили. Адвокат больно шустрый был – убрали. Потом нарисовался Бушлаев. Тоже герой, а у героя геморрой. Растрепать всем решил. А эта контрабанда, коль по-честному, не ахти какое преступление, ей все занимаются.
– Я не занимаюсь.
– В Китай помогайкой ездила?
Светочка кивнула.
– Занимаешься. Серёжина тоже можно понять – он увидел, где можно иметь, и стал иметь. Тут какие-то придурки решили эту лавочку прикрыть. А прикрыли бы линию, не известно, что стало бы с ним. Я его не осуждаю. В этом мире каждый живёт, как может. Если он умеет жить, он живёт. А если этот с таможни и Бушлаев не обладают мозгами, это их проблема.
– А ты?
– И я бы поступал, как Серёжин… А если ты мне пришлёшь материалы, я сделаю, как попросят.
– Странный ты человек. Какому-то Серёжину позволяешь заниматься не весть чем, даже не осуждаешь. А себе. Самому себе! Ты не оставляешь шанс использовать ситуацию в своих интересах…
– Ты меня на амбразуру не кидай, я человек маленький, воевать ни с кем не хочу.
В подъезд постоянно заходили люди, и, естественно, они прислушивались к двоим людям в форме. Диме от этого было очень неловко. Он старался говорить тихо и мечтал поскорее попасть домой. Он посматривал в подъезд, как будто там было единственное спасение.