– А если я тебе скажу, что находкинское следствие. Никто! Ни копейки не получил за это! Мы для них букашки слишком мелкие. Думаю, то же с прокуратурой. Знаешь, на чём всё держится? Мои «клиенты» любят делать такое: один или два человека решили кого-то ограбить. Соберут несколько, в принципе, обычных людей. Пошли грабить и специально убили. А убивать, в принципе, вдвоём бы пошли – не убили. И убили для того, чтобы у этих, кого они с собой взяли, тоже руки были в крови. И наши, и ваши повязаны кровью. Я не хочу в этом участвовать.
– Ты сама сказала, что все повязаны кровью и ты… Ты! Малолетка прыщавая! Хочешь что-то изменить?
– Это тебе кажется, что от нас ничего не зависит. А дело отдано на откуп всего трёх человек – тебя, меня и судьи. Мы втроём можем уничтожить вонючего грязного гада, который мешает всем! Мало того, на этом можно сделать имя… Карьеру… Это сложно, но Дима, Серёжину тоже было нелегко построить свои схемы. А его время уже пришло, потому что слишком многие сказали «Нет».
Дима сделал вид, что задумался, хотя его мысли были только об одном: слинять.
– Ладно, я пойду.
– Ну, так что?
– Светочка, во имя наших с тобой отношений… Не посылай мне это дело.
– Димочка, уже послала.
Ошиблась! Светочка сидела перед телевизором, машинально щёлкала пультом, не видя и не слыша, что идёт. Потому что она ошиблась. И выхода нет. И вход завалило. А ведь трижды прав Дима. Если ты родилась букашкой, тебе никак не стать слоном. Хоть наизнанку вывернись. Кто-то умеет петь, кто-то умеет снимать кино. А кто-то умеет выстроить систему, которая приносит ему миллионы. Из воздуха и безнаказанно. И этот талант, может быть, более достоин уважения. Светочка достала сотовый, перевернула и стала снимать саму себя.
– Я следователь. И я раскрыла убийство Эдуарда Бушлаева…
И она стала рассказывать… Всё. И про Серёжина, и про Ксенофондова и про полковника и даже про то, как получила взятку… Всё-всё, ради чего её уничтожат, она поместила в папку «если что» на свой заляпанный ноутбук. И эту папку однажды кто-нибудь обнародует. Не мама, конечно, не Рита и не Дима. Кто-нибудь столько же безумный, как Светочка.
В цепи тех, кто наивно решил, что право имеет, Светочка могла стать последней, а могла в начале списка. Но, если её вынудили пойти на это, она должна оставить следы, просто для того, чтобы, когда количество жертв Серёжина достигнет критической массы, кому-то было проще сделать карьеру.
Вся мировая история написана кровью при том, что никто никогда не хотел умирать. Не она первая, не она последняя. Светочка росла во времена перестройки под девизом «кто, если не я?» или «легко быть красивой и чистой, когда кто-то за тебя ковыряется в грязи». У неё и мысли не возникло, что за неё это всё мог бы сделать кто-то другой… У Светочки никогда не было принципов, ценностей и прочей лабуды, обычно характерной для любого человека любого времени. Но вот это у неё было. Кто, если не я?
Утром Светочка, как обычно, пошла на остановку. Май цвёл вишней и абрикосами. Май смеялся воробьями, у которых намечалось потомство. Май закидывал одуванчиками все склоны. Май ждал тюльпанов. Светочка всё ещё ждала, что полковник после очередного корпоратива предложит ей познакомиться поближе. Светочка ждала новой большой квартиры, на которую у неё никогда не было денег, и повышения, которое теперь невозможно. Даже сейчас, понимая, что это её последний день, она мысленно прикидывала, может ли взять ипотеку. Даже за минуту до смерти человек не способен поверить, что всё кончено.
И… так оно и случилось. Спустя полчаса, как Светочка очутилась в своём кабинете и, даже стала изучать новое дело… За ней пришли. С наручниками и обвинениями во взяточничестве крупного размера. Светочка стала кричать, что взяла только один раз три тысячи и несколько раз конфетами… Её вели и все улыбались, кто-то кивал в её сторону и хихикал. И причём все-все знали, за что её ведут. Это очень страшно, страшнее, наверное, нет ничего! Когда тебя уничтожают, а вокруг никто не хочет помочь – все смеются.
В общем, теперь она в СИЗО.
Первые дня два она только плакала и колупала ногтём стену. Когда пришла мама, она спросила Светочку:
– Зачем ты это сделала?
Светочка пожала плечами.
– А, может, как-нибудь договориться?
Светочка покачала головой. Тогда у мамы началась истерика, она стала кричать, что лучше бы Светочка не рождалась.