Таласса внимательно посмотрела вперед, и скользнула под арки. Мы за ней. По обеим сторонам коридора шли темные комнаты, наполненные пылью и съеденной термитами мебелью, а в конце прохода еще один мертвый сад; эта картина повторялась снова и снова: коридоры и сады, разделенные площадями, в центре которых стояли конические башни. Дворец оказался огромным лабиринтом. Мы направились в главную обсерваторию.
Сколько прошло времени? Настала ночь, мы разбили лагерь и выспались, потом пришел рассвет. Мы опять пошли вперед, и за все это врем я не видели ничего живого, даже муравья. Все пусто и мертво. Наконец мы оказались в последнем коридоре: пятьдесят ярдов в длину, увешан сгнившими гобеленами, а ковер, когда-то бывший рубиново красным, так побелел от пыли, что на нем осталась только несколько розовых пятен, а все нити, из которых он состоял, расплелись.
Только здесь мы нашли первых обитателей. Ряды стоявших на коленях скелетов, сотни по обеим сторонам прохода, все еще одетые в выцветшие алые плащи, тоже белые от пыли и возраста. Слуги Императора: никто не покинул своего места даже в смерти, хотя некоторые опрокинулись на бок. Мы переступили через их кости. Прямо перед нами находилась двойная дверь, запечатанная в середине императорской печатью — сцепившиеся дракон и змея — и отпечатки рук умерших слуг на ней, такие свежие, как если бы их оставили вчера.
Мы взломали запечатанную дверь, за которой находилась последняя тайна Императора, нарушили тишину столетий. И увидели уснувших придворных, сидевших в креслах по обе стороны длинного зала, ссохшиеся мумифицированные лица, покрытые пылью. В конце стоял трон, на котором сидел мертвый Император, защищенный от ветра и холода высоты, его кожа была суха, как пыль снаружи. И я увидел, что вокруг трона были навалены груды золота и оружия, драгоценные камни и украшения лежали в открытых шкатулках, никогда в жизни я не видел столько аметистов, изумрудов и рубинов: все это было похоже на сон.
Император умер. Встав рядом с его костями Таласса назначила Фазада Императором всех известных земель, а Гарна — управляющим и командующим армией Империи. Она предложила мне стать Главным Жрецом, но я только покачал головой: на какое-то время с меня хватит «жрецов».
В этом дворце никто не мог жить долго. Но я похоронил Зуб Дракона там, в Валеде, и никакой человек больше не сможет найти его. В ту же ночь, ничего не тронув, мы отправились обратно на запад. Мы шли пешком, потому что никуда не торопились.
И это конец моей истории, или почти конец. Я пойду отдыхать, потому что я слышу, как во дворе монахи собираются к вечерне, и ты, мой писец, Кереб, должен присоединиться к ним.
Больше никто и никогда не называл ее Талассой, только Светоносицей. То, что она была кем-то другим — куртизанкой и игрушкой Фарана — давно забыто: победители переписывают историю любой войны. И этой тоже, Войны Огня.
Некоторые из книг, рассказывающих о тех днях, есть и в библиотеке Форгхольма, их написали новые ученые нашего времени, люди, которых я никогда не встречал. Иногда я задаю себе вопрос, откуда они знают о событиях тех дней, потому что я что-то не видел их, когда сражался на улицах Тралла, с Полунощной Чудью, в Искьярде или в Оссии, когда Тире Ганд наконец пал.
Их слова ложь, от начала до конца. Он писали, а рядом стояли Старейшины храма и бдительно наблюдали, чтобы не было ни одной лишней буквы и завитушки. Они говорят, что Светоносица была помолвлена с Джайалем Иллгиллом, сыном Барона Иллгилла, Рыцаря Жертвенника. Да, это намного приличнее, чем написать, что она любила жреца Ре, который дал обет безбрачия!
В таком же духе они продолжают и дальше: Джайал вернулся в город вскоре после битвы за Тралл, узнал, что она героиня, Избранница Ре, которая спасет мир, целомудренно поклялся защищать ее честь и увез ее на север. Там, в Искьярде, он умер, героически и трагически. Она одна вошла в Тени, умерла, только для того, чтобы родиться опять, и победила темноту.
И, конечно, эти историки даже не упоминают моего имени. С их точки зрения я почти никто, так, теневая фигура, Герольд, рядовой жрец Ре, обычный слуга Светоносицы. Никто из них не пишет о нашей любви, потому что этих аколитов научили, что у жрецов нет никаких плотских потребностей. Разве когда-то меня самого не учили тому же? Старательно, палками и затрещинами, здесь, в Форгхольме.
Да, вот она, ирония судьбы: после того, как я вышел в мир из этой башни, я изменился, а мир нет. После этой страшной религиозной войны, когда все увидели, что может сделать Червь, что мы, слуги Ре, сделали в ответ? Намного хуже того, что сделали они, когда захватили Тралл, Перрикод и проникли в Имблевик. Мы разрушили города Червя, поймали всех их жителей и превратили в рабов. Их заставили возводить храмы Огня по всей Империи. Тысячи умерли от голода и болезней, и умирают по сей день.