- Зачем куда-то ехать, если море рядом. Чем плохо с подружками нырять в лягушатнике. Тебе же нравится с ними дружить. И нырять ты любишь.
- Ты ничего не понимаешь, я буду с папой, и это дорогого стоит.
- Повторяешь бабушку, ты бы попросила ее свозить в Тайланд, она там по полгода живет, - поморщилась Хельга, хотела продолжить, но Юла повысила голос:
- Папа купит мне красивое платье, как у мамы на фотографии.
- На фотографии мама - невеста, тебе еще рано такое. Она ходит в свитере и джинсах и ничего себе не покупает.
- Потому что папа ей не дарит. Потому что она живет с тобой, а не с папой.
- И с тобой тоже.
Внучка смотрела исподлобья, хорошо, не кусается, как раньше было. Приезжала от свекрови и набрасывалась как зверек. Но и сейчас с ней трудно ладить: там удовлетворяют все ее желания, а тут, проклятая нищета, хоть не пускай ее к отцу.
- Куклу он тебе не обещал?
- Ты что, забыла, в куклы я не играю, ты же сама знаешь.
Да, знает, Юла не играет, как обычно играют девочки, как играли Хельга и Майя, машинки ее тоже не интересуют. Мягкие игрушки пылятся на полке.
Может, не надо было при ней вести разговоры о детях индиго, на которых она похожа, лучше бы нормально играла, как другие дети.
Она резко поднялась с постели, закружилась голова, накатило раздражение, вспомнила вчерашний разговор с продавщицей, вроде Марат хочет сторожей уволить и поставить сигнализацию. Только день начался, а уже настроение испортилось. Чтобы не раскричаться, порылась в ящиках письменного стола, нашла коробку с остатками пластилина, сунула Юле.
Ей бы мультики смотреть, но Майя не разрешает, пусть сказки слушает, но Юла кричит, она ненавидит слушать бабушкины сказки.
Что-то в ней не так, неправильно, в какой раз думает Хельга, но не решается сказать Майе. Холодея, пугает себя, что дитя прихватила заразу в доме. Ведь говорила отцу, опасные пауки в доме завелись, они все ядовитые, а эти особенные, геномодифицированные, известно, кто наслал, Америка, все в храме говорят, - он ей посоветовал лечиться в психушке.
Про пауков лучше не заикаться, чтобы Майя не раскричалась.
Юла месила пластилин и не мешала пить кофе с шоколадными конфетами, срок годности истек, Майя не разрешает давать ребенку, но шоколад не колбаса, им не отравишься.
После завтрака раздражение прошло, не о чем беспокоиться, Марат сторожей не уволит, услуги охранных фирм дорогие, а качество ниже среднего, - его слова. Сторожам по надежности пока замены нет.
Долго рылась в шкафу, хотя перебирать особо нечего, все, что носила мама, сама шила себе платья и юбки, - Хельга выбросила. Так положено. Отец злился, какая связь между смертью и платьями, если бы заразная болезнь, он бы понял, сам бы сжег всю одежду.
Ничего не нашла, придется идти в том же, что и вчера. Но темно-зеленую с серыми вставками куртку мужа, вместе покупали, надо заменить. В ней чувствует себя неуклюжей старухой. Из кладовки достала небесно-голубую, давно не носила, она стала тесной в плечах, выпирал живот, поправилась, раньше представить не могла, что такое может случиться. Небесный цвет идет ей, подчеркивает сохранившийся южный загар на лице.
Живот не будет бросаться в глаза, если перед тем, как зайти к Петру, куртку расстегнет.
Соседка была дома, Юла протянула ей альбомный лист с нарисованной птицей, простым карандашом, над ней желтый круг фломастером.
- Вот солнце, как ты хотела.
- Молодец, солнышко яркое, а то все серое и черное. Птичку тоже раскрась.
- Ладно, - согласилась Юла и перевела разговор на другую тему: - Баба Оля сказала, если попросить, то боженька даст денежек. А папин друг дядя Дима сказал, надо говорить много раз: деньги, деньги, деньги, и они появятся.
- А еще попросить золотую рыбку.
- Как это?
- Поймать в море, и она исполнит три заветных желания.
Соседка стала рассказывать сказку, а Хельга заспешила на улицу и сразу замерзла, куртка красивая, но не по сезону. Возвращаться не стала, плохая примета.
Автобус свернул на дорогу у моря, слева бухта, справа крутой подъем, весной густо зарастал маками. Из всех натюрмортов, написанных акварелью, дочери особо удались маки, даже парочку картин продала, Хельга жалела, но деньги нужны.
Время летит, наступит лето, как всегда неожиданно, быть может, будет ходить на море не одна, как бы хотелось вдвоем встречать рассветы, любоваться закатами.
Из года в год обещала себе море и солнце, наступал июнь, за ним июль, а она, пользуясь тем, что Майю с Юлой знакомые увозили на природу, вычищала углы, подмазывала известкой потолки, подклеивала обои. Даже в жару не прекращала ремонта, открывала окна, налетали кусачие мухи и комары, Юла бегала с полотенцем, гоняла их, спотыкалась, билась коленками об углы мебели, плакала от обиды.
Майя не выдерживала, шипела: у тебя не жизнь, а сплошные мучения, на ровном месте.
Какое ровное, если на кухне пол проваливается, с помощью подручных средств с мусорки пыталась подправить, но одна не справлялась. Майя вспоминала об отцовских деньгах, много лет складывал свою пенсию на сберкнижку, что она их бережет, нанять специалистов и не мучиться. После этого Хельга уже не просила о помощи. И наступала тишина. Майя с Юлой проводили все дни с друзьями на пляже, дома только спали, видимо, друзья их сытно кормили.