Соня скучала, наступил жаркий июль, и она уехала, обещав подумать над его предложением. Перед Новым годом пришло письмо, что подумала, остается на Урале, здесь ей предложили интересную работу.
17 Немцы в городе
С годами он все больше задумывался, что означали поздние приезды Александры, от кого охраняли, боялись, что она сбежит, или ее убьют? Такие, как Александра, опасны любой власти.
Он вглядывался в далекое прошлое, смутное, с редкими просветами, не дающими полной картины событий, утратившими с годами четкость, но продолжал верить в их реальность. Правда, когда всматривался в досознательный период своей жизни, выныривали зайцы, клоуны, всякая чушь, но кое-что сохранилось, так сказать, золотой запас, то, что нуждалось в расшифровке, но пока с этим туго. Один из эпизодов у городского вокзала был напрямую связан с Александрой, он даже записал в общую тетрадь с коричневой обложкой. Пытался искать в завалах, не нашел.
Это был еще деревянный вокзал, со временем в городе построили кирпичный, но деревянные полустанки долго сохранялись. Их строили по одному проекту. В лесу за городом проходили уроки физкультуры, и у родителей просили деньги на электричку. На обратном пути всегда находился паникер, выскакивал не на той остановке, за ним еще кто-нибудь, пару раз попадался Петр, шли домой по шпалам, до темноты. Родители двигались навстречу из города, боялись не злых людей, а волков и медведей.
Как Петр оказался с матерью на привокзальной площади тогда еще деревянного, свежевыкрашенного, утопающего в зелени вокзала, он, конечно, не помнил. Да это и неважно, главное, он видел на привокзальной площади много военных с автоматами (у некоторых на поводках огромные овчарки), окруживших толпу женщин в серых одеждах и серых платках. Под резкий окрик женщины опустились на колени, похоже на волны серой воды. Раньше помнил лица арестанток, но с годами они стали невыразительными, как одинаковые скульптуры из серого камня, в памяти доминировали кусты акации, ярко-зеленая трава, солнечное чистое небо и даже запах свежей краски.
Подъехала военная машина, вышла Александра в форме и громко заговорила, по-немецки. Крики Александры, лай собак, все нервничали, он увидел, как мужчина бьет женщину в платке, она падает, закрыв голову. Ему стало страшно.
Когда еще жили мирно с отцом, прогуливались вдвоем в сосновом леске, он стал вспоминать пленных немок на вокзале в Нижнем Тагиле, и там же была Александра. Отец не поверил, какие немки, о чем он, их привезли из Германии в сорок седьмом, когда Петр еще не родился. В сорок девятом их вернули назад, ему был от силы год, что он понимал тогда.
Может, это были матерые эсэсовки? Нет, их судили, а вот отечественные пособницы фашистов могли быть. Бывало, кто-то путал, и, вместо того, чтобы выгрузить этап на тихой станции в окрестностях города, их привозили на центральный вокзал, поэтому все нервничали, время было такое, могли и расстрелять.
Петр настаивал, что слышал немецкую речь, Александра тоже говорила по-немецки. Что он делал с матерью на вокзале? Петр не знал. У матери спрашивать бесполезно, она даже не пыталась вспомнить, некогда.
Но Александра не имела никакого отношения к охране, она была на высокой должности, у нее были другие задачи. Отец не вдавался в подробности. Петр настаивал, это была она, ничего он не путает. Может, в кино видел? Александра красивая, легко принять актрису за нее. Снимали кино, вот что он видел. В то время? Сомнительно. Отец пожимал плечами и переводил разговор на безобидную тему о своем босоногом детстве.
Когда появился интернет, Ефим с помощью внучки нашел информацию о лагере немок из Восточной Пруссии. Их везли в сорок седьмом году на Урал через всю страну, больных, истощенных, умирающих. Года через два лагерь закрыли. Война уже окончена, зачем их везли? Как рабочую силу?
Ведь нас учили, что советский солдат принес свободу угнетенным, что он великодушен. Жесткими быть надо, война требует сильных личностей, но жестокость замешана на садизме, это не допустимо.
Ефим не согласился: смысл есть во всем, как и логика, они неразрывно связаны, а в чувствах нет главного, - будущего, потому что переживаешь о том, что было и что есть.
Петр напомнил о коммунизме как светлом будущем. Так это ж настоящее, мало ли о чем мы грезим. О будущем надо было думать, а не мечтать, вот почему бывшие враги живут лучше нас.
Марина скачала карту Нижнего Тагила послевоенного периода, лагерь был рядом с его домом. Отец, конечно, знал, он тогда работал секретарем райкома партии, знал и молчал.
Отца давно нет, не спросить, почему он не оставил воспоминаний о том времени.
В школе распределяли адреса немецких друзей для переписки, Петру дали письмо от девочки по имени Эльза, из Йены. Она собирала марки, и Петр решил отдать письмо Сергею, но передумал и переписывался с ней года два, обменивались марками. Однажды она прислала бандероль с приятно пахнущим мылом в красивой обертке, умеют же, обрадовалась мать, шоколад ей не понравился, безвкусный как замазка. Наш шоколад был куда вкуснее.
По совету Сергея отправил открытки с видами Нижнего Тагила, как он сказал, ей будет приятно посмотреть на то, что построили пленные немцы.
Когда Сергей, катаясь на подножке товарного вагона, сорвался и попал под колеса, лишившись руки и ноги, долго лежал в больнице и наслушался разных историй.
Немцы, попавшие в Сталинградский котел, строили металлургический комбинат. Пленных было много, сейчас можно найти в интернете точную цифру, Марина находила, где-то записано, строили не только комбинат, но и центральную улицу Ленина, Петр считал ее самой красивой в городе, гордился памятником отцу и сыну Черепановым на Театральной площади. Пусть не они первые изобрели паровоз, но ведь были настоящими изобретателями.