Он была спокойна, не как в прошлый раз, глупо вела себя. Ей хотелось спросить о Петре Федоровиче, но не решилась, что-то останавливало ее.
- Приходить рано или днем? Мне удобнее днем, из-за внучки.
- Утром соседка услышит, он постучит, если что-то потребуется, завтрак ему приготовит. А потом уж вы. Ирина холодильник загрузила, вам только разогреть. Само собой, если договоримся, надо будет ночевать. Дадите ему снотворное, он до утра проспит. Его нельзя выпускать на улицу, заблудится, с памятью плохо, маразм. А так он крепкий. Я говорил Ирине в дом престарелых отправить, она ни в какую.
- А кто за ним смотрел?
- Да никто, соседка помогала, он отказывался от нашей помощи до последнего времени, а тут включил газ и забыл зажечь, хорошо Ирина пришла.
- Соседка не хочет?
- Работу нашла, - коротко ответил он.
Могли ей платить, - подумала Хельга, но не сказала.
Свернули на тихую улицу трехэтажек. Район новый, дома свежепобеленные с застекленными лоджиями.
Поднялись на второй этаж, длинный коридор, с одной стороны большие, блестевшие чистотой окна, с другой квартиры, Иван Иваныч открыл ключом дверь с номером тринадцать, Хельга перекрестилась, - широким жестом пригласил ее.
Прихожая узкая, переходит в тесную кухоньку с открытой лоджией.
- Не холодно? - спросила она, колеблясь, снимать ли сапоги.
- Нет, туда проведено отопление.
Он достал из кладовки шлепанцы. Она наклонилась снять обувь и почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Держась за стену, стоял старик, одетый в теплый свитер и джинсы, на ногах тапочки. Сытый на вид, лицо гладкое, розовые щечки, почти нет морщин, очень похож на Ефима, только старее, и волосы зачесаны так, чтобы скрыть лысину.
- Вот, дед, как просил, чтоб не скучно было.
- Как зовут? - хрипло спросил дед.
- Ты не поверишь, Хельга.
- Немка, значит, видал их много.
- И как?
- Плохих женщин не бывает.
Хельга засмеялась и прошла в лоджию. Солнце ярко слепило, после серых дней почувствовала себя уютно. В лоджии кроме дивана стояли столик и два кресла, приятно по утрам пить чай и смотреть вдаль, на голубую полосу моря.
- Дед, давай, показывай ей тут все, а я спешу, вечером приду.
Дед открыл холодильник: верхняя полка забита колбасами, на нижней стояли кастрюли.
- Колбаску любишь? - спросил он.
- Люблю, но мне нельзя, пост.
Он кивнул, открыл ящик стола и достал плитку шоколада, придвинул к ней, в тарелке мелко нарезал колбасу.
- Смотри сюда. - Открыл навесной шкаф, и она увидела бутылки, много, как на витрине магазина. - Пива хочешь? - она кивнула.
Он достал бутылки, пиво шоколадом она еще не закусывала, но другой закуски не предложили. Ничего, бодренький старичок, она повеселела.
После пива он пригласил ее в просторную комнату с диваном в углу и тремя столиками вдоль стены.
- Тут лекарства, слева направо, то, что надо принимать утром, днем и вечером, Ваня придумал. Телевизор хочешь посмотреть?
Только сейчас увидела: экран занимал чуть ли не треть противоположной стены. Он взял пульт, Хельга вздрогнула: большие головы дергались в такт оглушительной музыки. Выключил, извинившись.
Нормальный дед, спокойный, старается выпрямлять плечи, демонстрируя военную выправку. Но зря радовалась, неожиданно положил руку ей на грудь, она вывернулась, сделал еще одну попытку, она оттолкнула, и он чуть не упал. Вредный старикашка, она отталкивала его, а он ходил за ней, пытаясь обнять. Наконец, устал и сел на диван.
- Что ты себя жалеешь, мне жить осталось всего ничего.
- Я замужем, мне нельзя, грех.
- Ты мне не говорила, но если так, дай таблетку от давления, - он кивнул на столы.
Хельга стала разбираться в записях на коробках: от маразма, для памяти, от тахикардии, - нашла от давления, тут же на столе стакан с чистой водой. Все продумано до мелочей, как и на работе, Ирина постаралась.
Дед стал заваливаться на диван.
- Что с вами? Вам плохо?
Он побледнел и часто задышал. Она стала искать нитроглицерин, хотя бы валидол, открыла ящик среднего стола и увидела пятитысячную купюру, как схватила ее и сунула в лифчик, прошло мимо ее сознания. Больше некуда, не было карманов.
Нашла нитроглицерин, поднесла к его рту, он послушно открыл, несколько минут лежал неподвижно, лицо порозовело. Она предложила ему поспать, присела снять тапки, но он заупрямился, снял сам и лег, укрывшись пледом.
Пока он спал, она разобралась в холодильнике, нашла борщ, котлеты и гречневую кашу на гарнир. Даже винегрет, себе взяла кашу с винегретом, ему борщ и котлеты.
Проснулся бодрым, сказал, что голоден. Обед перетек в ужин, сытая Хельга согласилась выпить шампанского брют, всего бокал, кислятина, сладкого выпила бы больше. Чуть опьянела. Решила больше не пить, но дед открыл бутылку пива, отказаться не могла.