Купюра покалывала грудь, стыдно не было, дед неприятный, из тех времен, когда она десятилетней школьницей ездила в переполненном троллейбусе в Дом пионеров петь в хоре. Почти всегда рядом оказывался старик с липкими руками и тошнотворным запахом застарелого пота, тройного одеколона и сердечных капель. Он прижимался к ней, давил, будто случайно касался груди. Ее мутило, она ждала, когда освободится место, садилась, и вскоре рядом оказывался он. Она чувствовала, как его ладонь гладит колено, пальцы лезут под юбку. Просто удивительно, что никто этого не замечал. Ей было стыдно, с трудом вырывалась из его цепких рук и выскакивала на ближайшей остановке.
На разных маршрутах один и тот же старик, один и тот же запах тройного одеколона, самый ненавистный, от него тошнило, болела голова. "Странная ты у меня, - говорила мама, - если потереть виски одеколоном, боль проходит.
Со временем поняла, что дед не один такой. Когда дочь захотела в художественную студию при Доме пионеров, она не разрешила, через весь город в переполненном автобусе, нет.
Дед рассказывал, что плавал по морям, бывал трижды в кругосветке, такого повидал, расскажет, если она будет себя хорошо вести. Таких, как она, десяток прокормит, хочет, поедем в Париж, хочет, на Мальдивы. Он был всюду.
Разговор раздражал ее, хотелось домой. Она пыталась подняться, он прижал ладонью ее колени:
- Ты послушай, тебе будет интересно, я помогу, у меня есть деньги.
- Я замужем, - вяло повторила она.
- Ты мне не говорила.
Говори не говори маразматику, бесполезно. Он открыл еще бутылку пива, налил ей и себе.
- Ваня советует, чтобы я связывался только с поверенными женщинами, а то ограбят, у меня много денег.
- Ваша жизнь в опасности, - засмеялась она, прикрывая щербатый рот.
- Ничего, зубы себе вставишь, красивые.
Она услышала, как открылась дверь, явился Иван, увидел шампанское, улыбнулся:
- Все нормально? Ты доволен?
- Она украла деньги, - сказал вредный старикашка, - сунула в лифчик, поищи.
Иван приблизился, пахнуло резким потом. Хельга замерла, почувствовала мужские руки, ощупывающие грудь, покраснела, но не сопротивлялась. Он медленно вытащил купюру, больно ущипнув сосок. Боль вывела ее из ступора, она оттолкнула его, схватила куртку и сапоги, сбросила тапки и выскочила за дверь. Спряталась под лестницей, прислушалась, никто за ней не гнался, выбежала на улицу, бежала до остановки как от погони.
Дома Майя говорила по телефону, Юла смешивала краски, все как обычно. Хельга легла на диван и разрыдалась.
Вскоре позвонила Зоя:
- Ты деду понравилась.
- Я больше к ним не пойду.
- Что так? Приставал? Он такой, с порога начинает лапать. Ему бы только потрогать, тебе ничего не надо делать, делаю я за хорошие деньги.
Хельга решилась признаться, что украла деньги у вредного старикашки, хотелось облегчить душу, но Зоя перешла на тему женской порядочности, сплошь воровки, Ваня отчаялся найти честную.
- Я понимаю этих женщин, дед такой противный, - не выдержала Хельга.
- Ну, знаешь, если бы был не противным, а красивым и здоровым, пришлось бы тебе платить, чтобы потискал. Спасибо скажи, что я тебя рекомендовала.
Хельга не успела возмутиться, воровать нечестно, а прикидываться, что у него приступ, и подсматривать - честно? Зоя отключилась.
19 Фейерверк
Он ждал Хельгу, хотел ее видеть, нежную, пугливую, чудился запах лавандового поля, ее запах. Ждал до сумерек. Может, приходила, но не достучалась.
Мансарда - осажденная крепость, стоит ослабеть, и спустят вниз, а крышу дочь будет сдавать, как недавно сдавала родительскую половину военному. Он без семьи, часто бывал в командировках, незаметный, только периодически появлялся свет в окнах. В конце лета Петр наблюдал суету у его крыльца, дочь заглядывала в окна, Елена трясла дверь. У Петра пропала вода, значит, Алиса отключила, наверное, квартирант задолжал.
Потом увидел, как крепкий загорелый мужчина вышел из калитки с чемоданом. Дочь бежала за ним, размахивая кулаками, но Петр не стал вмешиваться.
Мысли о дочери отозвались болью в сердце. История повторилась, он постарел, и теперь Алиса ненавидит его, как он ненавидел постаревшего отца. Дурная бесконечность, замкнутый круг, не выбраться.
Хельга не пришла, что-то тут нечисто: или Зоя постаралась, или, что вероятнее, Ивану нечем платить. Культурный центр сдох, из всех активов интересен был бар, в него вложилась Алиса, потом что-то пошло не так. Петр догадался, когда аромат свежей выпечки перестал до него доходить. Раньше Алиса одаривала пирожками с мясом. Пирожков он не видел с весны.
Ефим предупреждал, что бизнес так в России не делается. Еще при Украине Иван с Алисой заняли помещение, брошенное после сноса рынка. На том месте построили квартал многоэтажек. Как сохранился этот плохонький, покосившийся домишко, приткнувшийся к одной из высоток, - загадка. Зданьице дышало на ладан, пришлось заново перестраивать. Внутри раскрасили стены такими яркими цветами, что и без алкоголя голова кружилась.