О злом: "Материнскую грудь кусал", "Злости полные кости", "Дышит адом".
О нерешительном: "Ждет, пока тень перед ним побежит".
О пожилом уважаемом человеке: "Шелк поизносится, но онучей не станет".
Назойливому: "Иди, не дави на глаза".
О балагуре: "Ради красного словца не пожалеет и отца".
О равнодушном: "Холодноокий".
О щедром: "Широкая душа". *
О надоедливом: "Все кишки переел", "Пристал, словно ржа к железу".
О малодушном: "Хропкотелый".
О спорщике: "Поперечная душа".
О печальном: "Преломленный в свое горе".
О проворном: "Быстрый, как мотыль".
Об осмотрительном: "Тихо ходит, густо месит".
О любознательном: "Для него — все знак, все слово".
О покорном, терпеливом: "Покорностью стену пробьет".
О неуверенном: "Рыбья душа".
О женщине-соблазнительнице: "Ведьмует глазами".
О неуклюжем: "Словно кусок глины".
О сердитом: "Словно цыгане ему приснились".
О лживом: "Лживая губа".
О непоседе: "Играющая кровь".
О неугомонном: "Его мать в кипятке купала и крапивой хлестала".
О скрытном: "Криводухий".
О ловеласе: "Падок к женщинам".
Об успешном: "Набрался, как май меда".
О неумном: "Носит пустую голову", "У него тесный ум".
Об умном: "У него два царя в голове живут".
О несносном: "С живого человека воду варит".
О транжире: "В голове шумит, а в кармане тихо".
О жадном: "В обе пригоршни гребет”.
О красноречивом: "Речистый словом", "Такой, что и змею заговорит".
О беременной: "Зашла на дитя".
О внимательном: "Глазастый".
О легкомысленном: "Пустопляс".
О трудолюбивом: "Трудится до синего пота".
О нерадивом: "И печеного лука не стоит".
О пьянице: "Пропейдух", "Неминай-корчма".
О капризном: "Ищет жареный лед".
О грязном: "Черный, как семь воронов".
О неуклюжем: "Все делает на левую руку".
О недовольном: "Словно и не посолили".
О хитром: "Чует, где волк, а где лиса".
О льстивом: "Говорит, словно в лист дует".
О шустром: "И медведя за ухо удержит".
Об упитанном: "Отпас толстую морду".
О крепком: "Из одних только жил".
О зануде: "Мухи мрут от тоски".
О сообразительном: "Есть у него кукушка в голове".
О бессердечном: "Холодный, словно пятки мертвеца".
О хилом: "Худой, как неурожайный год".
Об удачливом: "Для него и на камне урожай".
О честном: "Хрустальная душа".
О неумелом: "Сам пашет и сам топчет".
О хмуром: "Такой, словно молоко скисло дважды".
О наивном: "Наелся детского ума".
О хвастуне: "Хвост перед людьми ломает".
Об одиноком: "Один, как нос на лице".
О стремительном: "Легкий на ногу".
Об увальне: "Ни рыба, ни мясо, ни гриб".
О лентяе: "Не живет, только дни трет".
Говорит он редко, но едко. Кстати, никогда я не слышал, чтобы он ругался. Разве что единственный раз, когда ударил молотком по пальцу: "А чтобы ты конскую матерь сосал!" Я отошел в сторонку и начал принудительно кашлять, чтобы он не догадался, что это смех из меня прет. Но он догадался, и смеялся вместе со мной. Этот человек умеет находить радость даже в мелких огорчениях.
Монах, который любил дождь
Сбежали годы, но я, возвращаясь памятью в то лето, понимаю, что были это дни светящие. Студии, как сказал бы он, под шатром небес. Дни, наполненные наукой благодарения. Благодарения всему и за все. Даже пню, на который ты присел. И наукой открытости. ("Природа обнимает меня, а я ее". Из синей тетради). И тихая услада простой жизни, когда "каждое твое утро мудрое и доброе". И жадное собирание впечатлений, стающих "ключами к этому миру".
Один из походов привел нас к Обавскому камню. Об этом месте ходила плохая слава, окутанная флером предрассудков. Вокруг мрачного камня виднелись остатки факелов и буйно цвел мак. Только здесь, только в этом месте. Цветы взошли, объяснил старик, из семян, которые разбрасывают вокруг для ведьм и поветрулей, собирающихся в полночь на шабаш. Говорят, они не могут приняться за свои темные дела, пока не соберут все до последнего зернышка. А тогда уже и петухи пропоют о рассвете…
— Люди испокон веков тянутся к каменным истуканам. Наверное, это ведут их закаменевшие от страха и суеверий души. Но я покажу тебе иной камень. Взаправду знаменитый — камень терпения.
Мы нырнули в заросли и шагов через триста уткнулись в обваленную насыпь, заглушенную терновником. Холмик в терновом венце. Возле кустика раковой шейки присели на трухлявую колоду. Он, мой научитель, никогда не садился на голую землю и мне не велел. {"Земля этого не любит и может вытянуть за это всю твою силу. Не годится ее гневить — из земли все произрастает, в том числе и слово". Из синей тетради).