Они все умерли, - прошептал я едва слышно.
И мои пальцы сделались ледяными.
Я ждал ответа от Богдана. Хоть какого-нибудь. Но Богдан не мог выдавить из себя ни слова. Внезапно один из дубравцев дернулся, и мы, спрыгнув с лошадей, кинулись к нему. Это был мальчик лет десяти.
-
Он спит, - Богдан попробовал растормошить мальчика. - Но почему-то не просыпается. Как можно так крепко спать?
-
Значит, и остальные спят, - выдохнул я.
Мы бегали от одного дубравца к другому, убеждаясь в том, что они живы, но разбудить их невозможно. К нескольким березам были привязаны лошади дубравцев — тех, кому не захотелось идти в лес пешком. Вид у животных тоже был сонный.
-
Надо ехать за нашими, - рассудил Богдан. - Вдвоем мы не справимся.
-
Пока доедем, они пойдут на рассветный обряд, - не согласился я. - А на дубравцев в это время могут напасть волки. Спящие люди — легкая добыча.
И мы снова начали их тормошить, но они не просыпались. Я понимал, что уснули дубравцы не просто так: их усыпили, поэтому все наши попытки тщетны, но не хотел сдаваться. К тому же, не знал, что еще можно сделать.
-
Давай разделимся, - предложил Богдан. - Я поеду за помощью, а ты оставайся с ними.
Я не возражал, но разделиться мы не успели — услышали несвязные бормотания взрослого дубравца:
-
Конь... красный, небесный... скачет и скачет... а копыта золотые... конь...
Мужчина попробовал встать на ноги, но его качало из стороны в сторону. Он удивленно уставился на нас:
-
А вы... А что здесь было?
-
Мы не знаем, мы только приехали, - ответил я. - Думали, вы расскажете.
-
Не помню ничего! - он схватился руками за голову. - Болит-то как, зараза.
Следом за ним начали просыпаться и другие, и все жаловались на провал в памяти и жуткую головную боль. Люди переговаривались, пытаясь восстановить недавние события, но цепочка не восстанавливалась. Какая-то женщина обратила внимание, что в дубовый лес заехали чужие и показала на меня и Богдана пальцем.
-
А эти двое откуда? Березане или тополяне? Может, они нас усыпили?
Все повернулись к нам, а Богдан шепнул:
-
Надо убираться отсюда, а то еще виноватыми будем.
И мы незаметно попятились к нашим лошадям.
-
Это же брат той девицы, что Ярослава чуть не убила, - послышался голос из толпы.
-
Точно он! - поддержал его другой голос. - Добить решил, вот и приперся сюда.
А третий заорал:
-
Хватайте их! Чего вы ждете?!
Мы вскочили на лошадей и помчались к мосту, слыша, как вдогонку летят бранные слова. К счастью, дубравцы еле держались на ногах, чтобы броситься за нами. Хотя я успел заметить, что один здоровяк попытался взгромоздиться на лошадь, но вскоре выкрикивал ругательства, оказавшись под ее брюхом.
-
В любом случае, мы бы им все объяснили, - сказал я Богдану, когда мы были на своей стороне и поехали шагом. - Позвали бы женщину с малышом.
-
Но сперва нас поколотили бы. Ты видел этих ненормальных? А мы еще волновались, чтоб их волки не сожрали. Надо было сразу уходить.
-
Что все-таки произошло в лесу?
-
Мне теперь все равно, пусть сами разбираются, в жизни больше не полезу им помогать. Меня волнует, успеем ли мы на рассветный обряд. Всю ночь провели, думая, как помочь этим неблагодарным... Наши небось уже на месте.
-
Если не успеем, не страшно, - успокоил я Богдана. - И без нас обряд проведут.
-
Лучше бы с нами.
Мы снова перешли на галоп, чтобы не пропустить начало обряда, а подъехав к березовому лесу, увидели то же, что и в дубовом, — лежащих на земле людей. Я понимал, что они просто уснули, как дубравцы, но сердце все равно бухнулось в желудок. Мама, папа, Мила... Я и представлять не хотел, что они могут не проснуться. Только что я наблюдал подобную картину, и это стало моим спасением, иначе, наверное, сошел бы с ума, пока искал родителей и Милу. Они спали, как и все остальные. А дальше история повторилась: мы с Богданом пытались кого-нибудь разбудить, но все было бесполезно.