Полицейское управление Далстона
Коммандер Леман знал, что лежит в плотном коричневом конверте, даже прежде чем открыл его. Он был настолько уверен, что даже надел резиновые перчатки, чтобы отпечатки его пальцев еще больше не запутали дело, хотя это было не важно, ведь конверт и так уже прошел через почтовых работников.
Фотографии были большие и качественные. На некоторых Джо-Джо лежала на пластиковом столе, на других – на полу. Одну за другой Леман протягивал фотографии через стол сержанту Саре Хоппер. Просмотрев их, сержант высказала свое мнение:
– Четверо мужчин. Трое белых, один черный.
– Откуда вы знаете? Мне кажется, их могло быть и пятеро, и шестеро.
Мужчины на фотографиях были в капюшонах, к тому же были сфотографированы не в полный рост, частично выходя за рамки фотографии. Руки, ноги, туловища. И гениталии.
– Здесь их четверо. Все без презервативов.
Леман не мог говорить, потеряв дар речи. Он попытался открыть рот, но не вымолвил ни слова.
Сержант продолжила:
– Мы знаем, что ее изнасиловали анально и вагинально. Это ясно следует из медицинского осмотра.
– Вы ей сказали?
– Она же не дурочка. Она чувствует, что происходит у нее внутри. Это не было похоже на нежное проникновение.
– Как она? В смысле, она переживет это? Она ведь сильная девочка, да?
– Я не знаю. Я правда не знаю, возможно ли восстановиться после такого. Не думаю, что она будет такой, как прежде, если вы об этом спрашиваете.
– Да, наверное, я спрашиваю об этом. – Мысли проносились одна за другой в голове коммандера Лемана. Он едва ли осознавал весь масштаб трагедии, которая обрушилась на эту девочку и ее семью. Это полностью его вина.
К фотографиям прилагалась записка, в которой, словно в банальном детективе, из газетных заголовков была составлена фраза, четко подтверждающая эту мысль: «СКОЛЬКО ЕЩЕ У АННЫ ПОДРУЖЕК?» Они сделали это, чтобы напугать его. Если бы они напали на его дочь, Леману нечего было бы терять, но таким образом, используя подругу Анны… ее подруг…Леман вцепился в подлокотники кресла и пытался дышать ровнее.
Дом Педжетов, Далстон
Пресс-конференция Питера Педжета получила обзор во всю первую полосу, хотя нужно сказать, что в основном все обсуждали знаменитый публичный дебют Кэти.
– Поверить в это не могу. Ты завидуешь своей шестнадцатилетней дочери.
– Не говори ерунды. Я ей не завидую. Я не могу позволить себе завидовать ей. Она еще до тридцати станет премьер-министром, а я уже сейчас могу начинать подумывать, не взять ли ее на работу на следующий парламент. Но дело в том, что она, видимо, не понимает, насколько рискует, бросая вызов таким людям.
– Питер, это тывыставил нас на крылечке перед двадцатью камерами, а не Кэти. И именно ты хотел, чтобы мы стояли как куклы, чтобы ты мог выглядеть крепким, настоящим государственным мужем.
– Куклы! – запротестовал Питер. – Когда я сказал, что вы не будете отвечать на вопросы, я пытался защитить вас от вторжения прессы.
– И для того, чтобы защитить нас от вторжения прессы, организовал семейную фотосъемку!
– Анджела, это ужасно несправедливо. Мы же договорились!
– Да, мы договорились. Ты сказал, что мы должны это сделать, и мы согласились.
– Прекрати!
– Извини, Питер. Наверное, я немного устала, вот и всё.
– Тыустала?
– Да, я устала! Я знаю, что не мне приходится на своих плечах тащить общество к новому мышлению, но у меня есть работа, и у нас есть жизнь, и сейчас ею занимаюсь только я. Девочки беспокоятся насчет экзаменов. Холодильник сломан, продукты тают, в кухне воняет тухлой рыбой и потекшим мороженым. Сьюзи застукали с сигаретой, и я должна идти на чертову встречу в школе вместе с ней, черт побери. Меня так и подмывает там сказать, что даже якурила в школе. Твоя мать ненавидит твоего отца и почему-то считает, что мне это интересно; более того, они хотят приехать пожить у нас, потому что совсем не видят девочек, то есть мы не особо стараемся с ними видеться. В то же время, представь себе, твоя попытка подключить нас через Интернет к банковской системе отправилась к чертям собачьим, прихватив с собой все наши коммунальные платежи. Нам угрожают отключением телефона и электричества, и мне придется искать чековую книжку в этом бардаке в твоем кабинете, а это твоя задача, но тебя никогданет рядом. Я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать, но тебе должно быть стыдно, что в первый свободный день за несколько месяцев ты организовываешь фотосессию. Я не против,Питер. Правда. Я знаю, что ты должен это делать, но мы – твоя семья, а не реквизит!
– Анджела! Это такнесправедливо.
– Ты говоришь как Малолетка Кевин. [6]
После этого атмосфера немного разрядилась.
– Мы вместе договаривались об этом. Королевская тактика – позволить им сфотографировать нас, чтобы они отвалили.
– Да, и когда королевской семье это помогало?
– Я выступаю по вопросу жизненной важности для нации.
– Ты сейчас не в палате общин, Питер.
– Да, но я действительноговорю о…
– Да знаюя! Просто дай мне минутку, чтобы привыкнуть к факту, что я вдруг оказалась замужем за великим человеком!
– Анджела! Я невольно начинаю думать, что это ты завидуешь, а не я.
Саманта не обижалась на его новый жизненный статус. Так зачем ему мириться с подобным отношением, когда его так любит, просто обожает красивая и страстная молодая женщина? Женщина, которая не обижается на его грядущую славу, а приветствует ее. Женщина, чьи друзья (почти такие же красивые, страстные и молодые, как она) прислушиваются к каждому его слову. В этот момент Питеру захотелось рассказать Анджеле правду и показать ей, насколько честно с его стороны жить с сорокадвухлетней женой, которую он явно раздражает, и двумя дочерьми, которые явно отказываются прислушиваться к нему. Но разумеется, он знал, что вовсе не честен. Он бесчестен и эгоистичен, единственное, на что он может надеяться, – это что Анджела никогда ничего не узнает. Питер постарался сосредоточиться на разговоре с женой, а не на тайных мыслях о том, что его семейная жизнь стоит на краю пропасти.
– Нельзя игнорировать тот факт, что я человек семейный и к тому же отец двух дочерей, которые находятся прямо на передовой проблемы, которую я пытаюсь решить. Господи боже мой, когда я встретил ту бедную девушку в заведении на Кингз-Кросс – молоденькую наркоманку, о которой я тебе рассказывал, – я ни о чем не мог думать, кроме как о наших девочках. Все родители в стране должны проникнуться тем, что мы – родители подрастающих дочерей. Мне очень важно показать им, что я не просто чужой в этом деле, что моя собственная жизнь и жизнь моей семьи будет зависеть от принимаемых сегодня решений. Мне казалось, что в этом отношении ты со мной согласна.
– Я согласилась с тем, что, если ты будешь продвигать свой законопроект, мы не сможем удержать Кэти и Сьюзи в стороне.
– И ты хочешь сказать, что предпочла бы, чтобы я этого не делал? Потому что я всё брошу, если это так. Я не могу делать это без тебя и не буду делать этого без твоей искренней поддержки.
Он говорил правду. Он был обязан Анджеле далеко не только этим.
К его удивлению, она его поцеловала.
– Нет, нет, конечно я не хочу, чтобы ты всё бросил, Питер, и ты это знаешь… И мне очень жаль, что я сейчас такая придирчивая. На тебя столько всего давит. Неудивительно, что ты отдалился. Я не меньше тебя верю в то, что мы делаем. Ты поступаешь правильно, говоря о том, о чем все умалчивают, ты единственный человек, который делает это. И разумеется, Кэти и Сьюзи хотят тебя поддерживать. Это и их тема тоже. Я горжусь нашими девочками. Очень.
Питер поцеловал Анджелу в ответ. Маятник его страдающей души снова резко сместился. Как же ему повезло с такой благородной и умной женой.
– Я тоже ими горжусь, Анджела, и тобой я горжусь. И особенно я горд сегодня за Кэти, честное слово. Ну и задала она этой мерзкой Вулбридж. Да, наверное, я немного растерялся, что именно Кэти сыграла первую скрипку в нашем маленьком общественном событии, а не я, но это просто потому, что я абсолютно жалкий и презренный старый дурак.
6
Малолетка Кевин – персонаж популярного телесериала – надоедливый младший брат главного героя.