– Ясно. Ты права. Я же сказал, извини.
– Извиненийа приняты. Ты придурок.
Томми улыбнулся девушке. Щенячий взгляд все еще не потерял своей силы, даже под синяками. Джесси улыбнулась в ответ.
– Ну и какой же тогда третий пункт? – спросил Томми.
– Каникулы! Вот он, третий пункт. Каникулы… – Улыбка Джесси стала шире от одной только мысли об этом. – И солнце… Солнце!Господи боже мой, как же йа мечтайуо солнце. Не просто об одном лучике. А о бесконечном, бесконечном сийанийи, с утра до вечера, о солнце везде! Чтобы оно отражалось от земли, ласкало одежду, путалось в волосах… чтобы купатьсяв нем…
Сила фантазии Джесси была так велика, что Томми словно увидел это солнце внутри нее, как оно сияет через темные, затравленные глаза, сверкает под бледной кожей на ее шее.
– И пляж! Длинный, длинный, длинный пустынный пляж белого сверкайущего песка, настолько белого, что глазам больно. Настолько мелкого, что чувствуйешь песчинки… песок словно тальк… и океан с бирюзовыми всплесками на поверхности. Теплый океан, но прохладнейе песка, чтобы кожа оживала от воды… И никого, совершенно никого,чтобы меня не беспокоили. Ни йединой души, ни одного вопроса в мой адрес, если только йа не скажу им: «Валяйте, мне этого хочется». Вот мой третий пункт, малыш Томми. Йа буду работать без устали, пока не смогу себе это позволить, и потом йа пошлю маме письмо через адвоката и потребуйу свое свидетельство о рожденийи или другое доказательство своего существованийа, чтобы получить паспорт, как любой нормальный человек, мать йего, и йа улечу на три недели или на сколько смогу себе позволить, но не меньше чем на две, этточно. А после этого йа возвращусь в нормальный мир, которому принадлежу. А потом йа начну подумывать о четвертом пункте, а именно – получить навык в каком-нибудь деле, может быть, пойти учиться, чтобы была нормальнайа работа, дом, и придумать, как совершить правосудийе над придурком, которого мама привела в наш дом и впустила в мойу комнату и который раз и навсегда засрал мне жизнь.
– То есть ты хочешь сообщить в полицию?
– Йесли мне именно так захочется йего наказать, сообщу, но только йесли у меня будет чья-нибудь поддержка, потому что иначе получится йего слово против мойего, а йа бывшайа шлюха и наркоманка, не забывай.
– Ну и что ты будешь делать?
– Не знайу. В своих фантазийах йа втыкайу йему спицы в глаза, но йа не сделайу этого, он и так отнял у меня пять лет жизни, и йа не собираюсь из-за него в тюрьму. Сейчас мне хочется каждое утро стоять около йего дома, провожать йего на работу и кричать, что он трахайет маленьких девочек, пока те спят.
Не обязательно, подумал Томми. Потому что он на следующее же утро предоставит в распоряжение Джесси самых здоровенных, самых лучших, баснословно дорогих, жестоких, беспринципных, непобедимых, хищных юридических зверюг в стране. Каждый юрист в Шотландии будет моментально перекуплен от текущих дел и направлен исключительно на то, чтобы вершить правосудие над этим похотливым маленьким куском дерьма.
Завтра утром. Завтра утром все будет в порядке.
Они сидели в «Кентакки фрайд чикен» сколько могли. Было так тепло и ярко. Джесси сняла свое длинное пальто. На ней по-прежнему был обтягивающий крошечный топик, в котором она сбежала. Томми снова отметил утонченную линию ее плеч, маленькие, изысканные косточки на шее, тонкие белые израненные руки, изгиб груди, и снова подумал, что Джесси просто красавица.
Как бы она рассмеялась, если бы прочитала его мысли и узнала, что он, Томми Хансен, который славится интрижками с модными супермоделями Лондона, считает ее красивой. Конечно, просто прочитать мысли было бы недостаточно. Она бы все равно им не поверила.
Общество Фэллоуфилд, Манчестер
– Джесси была такая… даже не знаю… Другая. Она была честная, забавная, и ей было на все наплевать, только бы ее оставили в покое. Это… что я могу сказать?… Послушайте, я знаю, что мне показалось, что всего за день до этого я влюбился в эту лживую сучку Джемму, но мне плевать. Мужчина может в один и тот же день понять, что он ошибался, и то, что оказался прав, так ведь? Со мной такое случалось множество раз. Чесслово. Джесси была… притягательная.Я не мог от нее взгляд отвести, и чем больше я смотрел на нее и слушал ее, тем красивее она становилась. Даже старые следы на руках казались мне красивыми, особенно потому, что я решил, что эти следы будут последними отметинами на прекрасной коже Джесси; к тому же я знал, что, как только оплаченный мною пластический хирург сделает свою работу, эта мягкая алебастровая поверхность снова будет идеальной.
Это не произойдет до понедельника. Все будет в порядке в понедельник.
«Булл-Ринг», Бирмингем
– Боже мой! – в притворном шоке вдруг воскликнула Джесси. – Это ты, на первой странице, малыш Том! Так вот чем ты занимался, противный, гадкий мальчишка!
И действительно, это был он, на первой полосе газеты, которую оставил какой-то посетитель, уже узнавший все новости спорта и скандалы. Еще одна эксклюзивная первая полоса Томми Хансена. Просто сенсация.
«Я спал с судьей «Народного героя», чтобы победить… Измученный Томми плачет, признаваясь в гомосексуальной связи с боссом звукозаписи».
– Черт возьми. – Томми схватил газету, на обложке которой он красовался с довольно удивленным лицом, в объятиях отважной предприимчивой журналистки.
Он и представить себе не мог, что Джемма станет действовать так быстро, но, разумеется, в наши дни отослать по электронной почте фотографии – это дело минутное, и для такого невероятного эксклюзива, видимо, были задействованы все силы. Издателя, который, перед тем как лечь спать, отправил номер в печать, разбудили поздно ночью, и он немедленно понял, что первую полосу нужно переделать. Крупные заголовки о призыве министра внутренних дел восстать на борьбу с наркотиками нужно отодвинуть на восьмую или девятую страницу, так же как и связанные с этим известия, что, по данным врачей, анализы наркомана Роберта Нанна по-прежнему отрицательны. Эксклюзиву с Томми Хансеном нужно посвятить по крайней мере восемь первых полос, и немедленно. Издатель слишком хорошо знал, что, если эта история полежит с недельку, сотрудники Томми быстро сделают свою грязную работу, подбросив в другие газеты бесчисленные противоречивые и путаные истории о звезде, бросая завуалированные намеки насчет подстав и заговоров, так что никто уже не будет знать, во что и верить.
Томми отложил газету. Он всегда старался не читать того, что о нем пишут. Статьи его только расстраивали, а эта выглядела особенно угнетающей. К тому же с чего ему интересоваться? В газете говорилось о последней ночи его старой жизни. Теперь он стал другим человеком. Тот Томми – вчерашние новости. Но только не для Джесси, которая с жадностью углубилась в статью, подобно другим восьми миллионам людей тем утром.
– Боже мой! Он спал с судьей «Народного геройа»! Йа помню, что смотрела все программы, йа даже голосовала за Томми. Оказывайется, не стоило беспокойиться? Он бы и так победил.
Этого Томми не мог допустить:
– Это неправда. Он победил честно.
– Кто бы мог подумать, что он педик?
– Он непедик, это просто исключение, только и всего.
– Ну да, кому же знать, как не тебе. Так? Ведь Томми Хансен – это ты.Извини, забыла… Но – вот ведь черт, какайа невероятнайа историйа. Эта сука действительно с ним спала, чтобы получить информацийу. Она не лучше, чем йа в прошлом. А вообще-то пишет она забавно. Послушай: «И если кто-нибудь думайет, что мои прийемы в полученийи информацийи несколько аморальны, позвольте спросить вас, девочки. А вы бы не согласились добавить немного удовольствийа к делу, если бы у вас был шанс взобраться на Томми Хансена?»