Миссис Бэнгз смерила их взглядом, в котором явственно читалось: ага, разведенка Сноухарт не нашла ничего лучше, как поразвлечься на курорте с прислугой.
– Вы знаете, столько совпадений, – зачастила Джинджер. – Вот тоже решила отдохнуть и встретила здесь мистера Брунера… Случайно, знаете ли…
– Гм. И в каком отеле вы остановились?
– Мистер Брунер – в отеле. А я снимаю виллу на побережье…
Джинджер и сама не знала, зачем ей эта ложь.
Все вышло случайно, рефлекторно. Мысль о том, что она порывает с обществом Далтонмора и ей отныне наплевать, что о ней говорят, была для Джинджер так нова, что девушка не успела свыкнуться с ней и сделать ее определяющей для своих действий и слов.
– Не думала, что вам по карману подобные заведения, мистер как вас там… Браун? – хмыкнула Вирджиния.
– Вэл Брунер, архитектор, – с ледяной вежливостью отрекомендовался Вэл. – Вы напрасно беспокоитесь об уровне моих доходов, мэм.
Миссис Бэнгз отвернулась от него, не дослушав, как от дерзкого ребенка, которого не стоит принимать во внимание, и продолжила светский треп.
Джинджер, холодея от унижения, поняла, что Вирджиния сочла Вэла альфонсом. А ее, Джин, – павшей особой, которая оплачивает пребывание любовника на курорте и водит его по ресторанам.
– Простите, мне пора, – сказала она. – Голова немного кружится… Спокойной ночи, Вирджиния. Спасибо, мистер Брунер. Благодарю за приятно проведенный вечер. С вашей стороны было очень любезно пригласить меня.
Пусть Кочерга Бэнгз видит, кто платит по счету!
– Я возьму такси и провожу вас, – с легким полупоклоном ответил Вэл. – Вы правы, миссис Сноухарт, надо поспешить. Уже поздно, а мой отель находится слишком далеко от вашей виллы.
Светскую улыбку и туфли Джинджер скинула одновременно, едва оказалась на заднем сиденье такси.
– Чертова кукла! И что ей дома не сидится! – взъярилась она на стерву вице-мэршу и тут же осеклась, глядя на окаменевший подбородок Вэла и его потухшие глаза. – Эй! Ты чего?
Вэл молчал.
– Ну что я такого сказала?
Вэл молчал.
– Пойми, я не хочу, чтобы она о нас сплетни распускала! Такой только попади на язычок:
– Удивительно, что она вообще меня узнала, – наконец разжал он побелевшие губы. – Я же для нее так, мальчик на побегушках. Я действительно подрабатывал у них после первого курса, так она на меня вообще не глядела и звала «эй ты, поди сюда».
– Не скажи… Вирджиния и на том свете узнает. У нее взгляд, как липучка для мух: ничего не упустит, все подметит, она же – гений сплетни, ей бы статьи писать в желтую прессу. – Джинджер обрадовалась, что Вэл прекратил игру в молчанку, и тут же попыталась обратить все в шутку.
Но ей это не удалось.
– Я думал, ты изменилась. И что-то поняла, – горько произнес он.
– Я изменилась! Я поняла!
– Ты стыдишься меня, как будто я – немытый бродяга в отрепьях. На самом деле вся моя вина в том, что я не вхож в элитный круг политиканов-неудачников и их разряженных кукол! – вскипел он.
– Спасибо за «разряженную куклу», – прошипела Джинджер и, когда такси остановилось перед отелем, хлопнула дверцей.
Она пулей влетела в свой номер, упала на кровать и разрыдалась от обиды и ненависти к себе. Как бы Джинджер ни была зла на Вэла, но на себя еще больше: она чувствовала себя предательницей.
Она проснулась с ощущением, что привычно яркое солнце за окном не дарит света и радости, а напротив – выглядит зловеще. Первые секунды Джинджер пыталась понять, что же случилось. А поняв, похолодела. Господи, я же поссорилась с Вэлом!
Дверь на балкон, куда она каждое утро выбегала в тайной надежде, что он курит за решеткой и пожелает ей доброго утра, была приветливо распахнута. Но теперь Джинджер было труднее переступить через порог, чем подняться на эшафот.
Как они посмотрят в глаза друг друга после вчерашнего?
Джинджер нехотя прошлепала в душ и прохладными струями попыталась смыть с себя память о встрече с Вирджинией Бэнгз и обо всем, что последовало за этим.
Не буду сегодня выходить из номера, решила она. Закажу завтрак по телефону, буду валяться, смотреть телевизор и читать книгу, которую брала в дорогу, но так и не открыла. Не открыла, потому что ей и без того было хорошо.
Благодаря Вэлу.
От этой мысли Джинджер стало еще хуже. Она плюхнулась на кровать и зарылась носом в подушку.
Энергичный стук в дверь помешал ей поплакать вволю. Она торопливо промокнула лицо рукавом халата, поднялась и пошла открывать.
– Я слышал шаги. Ты уже встала? – без всяких «здравствуй» начал Вэл и хмуро на нее воззрился. – Я тут подумал…
– Проходи. – Джинджер без выражения кивнула и посторонилась. – Закажем кофе?
– Я уже заказал. Гляссе, как ты любишь. Сейчас принесут.
Вэл опустился в плетеное кресло перед балконом и скрестил руки на груди. Джинджер села на кровать и обняла подушку.
Значит, он был уверен, что она его не выгонит… Самоуверенный нахал, вздохнула про себя Джинджер. И ведь оказался абсолютно прав.
– Так вот, я подумал, как быть с процессом, который нам предстоит.
Джинджер остолбенела. Она совсем забыла о делах и сначала решила, что Вэл зачем-то хочет с ней судиться.
– Дело «Далтонморских мотоворишек», Джин, ты что, забыла? – пояснил Вэл, видя растерянность у нее на лице.
– Забыла, – призналась она.
– Но весь город об этом помнит. Дело такое громкое, что за ним следят все – очень уж журналисты раздули эту историю. Еще бы, ведь в городке ничего не происходит. Так что и твои обожаемые миссис Фу-ты-ну-ты прильнут к экрану, будь уверена.
– Ну и что? – Джинджер никак не могла взять в толк, куда он клонит.
Горничная деликатно постучала и внесла поднос с двумя чашками кофе. Передавая Джин ее порцию, Вэл продолжил:
– Глотни кофе, проснись и давай думать вместе. Мы – одни из действующих лиц сего шоу.
Нам придется давать показания. Обоим. И из этих показаний следует…
– Что? – пожала она плечами, ставя кофе на тумбочку рядом с кроватью.
– Ну, Джинджер, напрягись, вспомни, как все было.
– Он схватил сумку, ты ее перехватил. Я упала. Ну и что из этого?
– Мы шли с танцев. Вдвоем – это раз. Из заведения, название которого ты вряд ли захочешь афишировать перед своими, хм, подругами, – это два. По такому району… Без автомобиля… Да они умрут от злорадства, когда узнают.
– Пусть умрут, мне не жалко, – пожала плечами Джинджер.
– Я хотел предложить тебе составить приличную версию случившегося… Допустим, у тебя сломалась машина и ты вышла, чтобы поймать такси… Его не было, и ты заплутала в незнакомом районе… А я случайно проходил мимо…
– Нет уж, хватит. – Джинджер хлопнула ладошкой по изголовью. – Больше никаких версий. Вэл, я тронута твоей заботой о моей репутации, но…
Ее так переполняли эмоции, что слова застревали в горле. Джинджер понимала, что стоит ей произнести то, что вертится на языке, и слезы польются ручьем, но и молчать не могла.
– Прости меня. Я такая ду-у-ура, – проревела она и уткнулась носом в наволочку.
Вэл растерялся. Он пересел на кровать рядом с ней, гладя завитки волос Джинджер и махровые плечи ее халата.
– Мне так стыдно за то, что вчера я изворачивалась перед этой глупой воблой, – продолжала она. – И совсем я тебя не стыжусь – я тобой горжусь. Ты самый лучший, и пусть эти курицы сдохнут от зависти. Просто… – Джинджер подняла голову и улыбнулась. – Просто мне надо привыкнуть к тому, что я не с ними. Я с тобой.
Вэл притянул ее к себе и поцеловал. Вскоре их торопливые и искренние «прости» – «нет, ты меня прости» превратились в прерывистое дыхание любящих друг друга людей.
Оставшаяся от отпуска пара дней прошла весело и интересно. Вэл с Энрике восстановили «Барракуду», и тримаран снова принялся катать туристов, обретя легенду-рекламу о романтической истории двух незадачливых мореходов. Дни Джинджер и Вэл проводили на пляже, успев заглянуть в парк Папагайо посмотреть на птиц, и в лагуну Койука – в местный музей кактусов.