— А причём здесь я?
— Как причём? Бунтовать с нами пойдёшь: чем ребят больше, тем лучше же.
— Нет, я, пожалуй, откажусь. Мне на это уже всё…
— Вот не надо только скромничать, — перебил Гаса Томас. — В нашем деле нужно пошустрее быть, да попроворнее, а то подохнуть с голодухи недолго. К тому же ты у нас того, учёный! — хмыкнув, многозначительно произнёс он. — Вот и подумай своей учёностью хорошенько. — Томас похлопал Гаса по спине и продолжил работать. — Если что, сегодня после обеда на главной площади.
***
— Мы требуем платы за наш труд! — Вы ничего не сделали, чтобы деньги получать. — Я весь день работал! — Вы не изготовили недостаточно, что бы я это смог продать. А нет прибыли с продаж — нет и вашей платы. — Это грабёж! В рабы нас записали?! Мы против такого отношения!
Кругом раздавались недовольные крики мужчин и женщин, и Гас был в центре них. Он вышел на главную площадь и с тупым изумлением наблюдал, как люди размахивают руками, топчутся по углам, перешёптываются и переглядываются.
— Довольно! — прокричал вышедший на площади мужчина с шляпой на голове. Это был сэр Рочестер. — Все вышли вон из моей фабрики! Вон, я сказал!
Люди замерли и замолкли, а сэр Рочестер замахал рукой в сторону ворот и всё кричал:
— Вон! Все до единого! Не нравится здесь — идите прочь, только не приходите потом ко мне на следующий день под дверями стоять!
Ошарашенная толпа, словно стадо овец, поплелась к воротам, но из неё вырывались женщины с детьми и старики, и обессилено падали на колени, просили остаться здесь.
— Где я другого места найду? — Милый сэр Рочестер, сжальтесь над стариком!
— Все вон! — разрывался Рочестер и отталкивал ползающих у его ног людей. — Вон!
Людское течение подхватило Гаса, понесло к воротам, остановилось, когда раздался леденящий скрежет закрывающихся дверей. Все изумлённо переглядывались, хватались за головы под протяжные завывания плача: потеря работы для них означала голодную смерть.
— Чья это была идея? — кто-то выкрикнул из толпы.
— Меня Томас подговорил! И меня! — обозвались другие.
— Эй, вы чего? — послышался голос Томаса. — Это не моя идея, а Оливера!
В сгрудившейся толпе послышались визги женщин и возгласы мужчин. Началось волнение, завязалась драка. Но Гаса это не волновало: он, не видя дороги, плёлся вдоль улицы.
Комментарий к Глава 3. Продали, предали, бросили
Приглашаю заглянуть в мою группу, где можно больше узнать о том, как я писала эту работу: https://vk.com/wall-197366893_163
========== Часть 4. Светский бродяга ==========
Огромная светлая зала. Воздух пропитан запахом женского парфюма и торжественным настроением. Дамы в изысканных широких платьях и джентльмены в строгих фраках собрались в кучки и оживлённо беседовали, смеялись, но их разговоры было сложно разобрать: они, сплетаясь в общее бормотание, утопали в звуках классической музыки.
Лили с трепетом наблюдала за гостями, знакомила их друг с другом и, заводя беседу в одной группе людей, перепархивала в другую, поддерживая разговор уже там. Это был уже давно не первый светский вечер, который она проводила, но волнение каждый раз окутывало её. Она следила, чтобы ничто не испортило чудного празднования и каждый гость покинул её дом с улыбкой на лице: это её долг как хозяйки, источник её репутации в высшем свете. Никто не посмеет унизить Лили. Всего этого блеска она добилась собственными силами и жертвами.
Вскоре Лили объявила время танцев, и гости, разбившись на пары, грациозно поплыли, закружились в вальсе. И Лили наблюдала за этим изящным танцем, гордо приподняв подбородок и сцепив пальцы в замок.
— Чудесный вечер, не так ли? — раздался подле Лили глубокий бархатистый мужской голос.
— Да, чудесный вечер. — Лили не выдала удивления, но подумала, что не знает этого молодого джентльмена. — Почему вы не танцуете?
— Я танцую только по особым случаям, — мягко улыбнувшись, ответил незнакомец.
— Вот как? Значит, мой вечер не является для вас особым случаем?
— Почему же? Очень даже наоборот, но, к великому сожалению, в нём нет смысла, если вы меня не помните. — Лили с недоумением смотрела на незнакомца, который, смерив её взглядом, добавил: — Как я погляжу, моя персона была не достойна остаться в вашей памяти.
— Вам не кажется, что это довольно грубо с вашей стороны?
— А не грубо забывать того, кого подобрали и наделили надеждой, а потом предали и вышвырнули?
— Простите великодушно, но я не понимаю…
— Не понимаете, о чём я говорю? — перебил Лили незнакомец. — Прошло только десять лет, а вы меня не помните. Это прискорбно. А вот я всё прекрасно помню, всё до мелочей: то, как я умирал, то, как вы подобрали меня и вскоре предали, и то, через что мне пришлось пройти за всё это время. Не тревожьтесь, я вам не буду об этом рассказывать: подобные истории не годятся для ушей светских дам.
Слова незнакомца раздались эхом, когда закончилась музыка и находившиеся рядом пары перестали вальсировать, вслушиваясь в любопытный монолог. Ошарашенная Лили судорожно оглядывала залу и не знала, что предпринять: люди смотрели на неё, а разгорячившийся юноша не собирался умолкать.
— Мне часто невероятно везёт: мне удалось вырваться из голодной нищеты! Но что я должен делать, если удача повстречать вас отравила мне всю жизнь? Я чувствую себя, как светский бродяга, — мне нигде нет места: ни в нищете, не среди знати! — воскликнул незнакомец, всплеснув руками.
Весь зал молчал. Лили же становилось дурно: она не могла понять, кто этот человек и о чём он говорит, почему замолчала музыка и все гости застыли на месте.
— Надеялся встретиться с вами вновь и узнать, почему вы бросили меня, Финну, Джозефа… Вы знали, что они умерли от изнеможения в работном доме? — Незнакомец, не отрывая от Лили взгляда, укоризненно помотал головой. — Нет. Вам не было до этого дела, а ваша любовь и благодетель — лишь игра на публику.
Лили начала задыхаться от такой наглой грубости, от чего проговорила сквозь зубы, видя только, как всё перед ней расплывается и темнеет:
— Немедленно уходите из моего дома.
— Хорошо. С огромным удовольствием сделаю это для вас, — вернув самообладание, надменно произнёс незнакомец.
Он, развернувшись, направился к выходу, и озадаченная толпа расступилась перед ним, перешёптываясь и переглядываясь.
Все вздрогнули, когда Лили без чувств свалилась на пол.