Я наплел тебе массу историй…
Я наплел тебе массу историй,
толковал тебе вещие сны…
Зелен лес,
как Саргассово море,
а на море одни буруны…
Чем-то вечным торгует палатка
возле дома с оградой резной;
Мне, признаться, с тобою не сладко.
Каково же тебе-то со мной?
Весь этот быт, как склад пороховой…
Весь этот быт, как склад пороховой.
В нем тишина и та, как перед стычкой;
боюсь, не ты, так кто-нибудь другой
поблизости побалуется спичкой.
И, словно лес, он выгорит дотла.
Я прорубал в нем узкую аллею.
Я в этой жизни мало так умею,
но даже это ты не поняла…
Пора цветения липы…
Пора цветения липы.
Ее соцветия целебны,
и мы собираем их.
Сотни наших проблем подождут.
Мы молоды и знаем — всему свое время…
Давно отцвела липа.
Я по-прежнему болен
и до сих пор решаю старые проблемы.
Боюсь, никто на свете не убедит меня в том,
что липовый цвет обладает волшебными
свойствами…
Электричка везет меня красивейшей местностью…
Электричка везет меня красивейшей местностью.
«Жить здесь — мечта моей жизни!» —
думаю неизменно, оглядывая домики
и почти дикую природу.
«Жить здесь — мечта всей моей жизни!» —
повторяю это, зная:
Мечта так и останется мечтой,
хотя электричка идет сюда
ровным счетом пятнадцать минут…
ВЛАДИМИР КУРБАТОВ
Отцовские деревья
Знакомый дом.
Деревья возле дома.
Не вспоминай, что видели они,
когда луна светила невесомо,
венчая нашей молодости дни!
Мой старый двор…
Но все теперь в нем ново,
и люди в доме новые уже.
— Курбатов я. Не знаете такого?
Мы жили здесь на первом этаже…
Еще не знают
и уже не помнят.
И я к деревьям повернусь лицом.
К деревьям,
что смотрели в окна комнат.
К деревьям,
что посажены отцом.
И будет миг и сладок,
и печален,
Тихонько вздрогнет ветка под птенцом,
и я пойму:
они меня узнали —
деревья,
что посажены отцом.
Когда ночь…
Когда ночь
В фиолетовый дым
Одевает
громады фасадов,
Этот город так мною
любим,
Что вовеки другого
не надо.
Я иду
по его декабрю,
Я скольжу
На его поворотах,
Я на свет мимоходом
смотрю…
Он за стеклами
в окнах,
Как в сотах.
Ночью город
почти невесом,
Сонно улицы темные
дышат,
И сквозь тучи
луны колесо
По заснеженным
катится крышам.
Этот город…
Ночами высок,
Потому что
невидимы горы.
И пульсирует
кровью висок:
Моя память,
вместившая город.
Я иду
по его декабрю,
И плыву
В фиолетовой дымке,
И, чудак,
сам с собой
говорю…
И рождается
в выдохе имя:
«Златоуст»…