Кремень передал собеседникам фотографию.
— Снимок неважный, но узнать можно. Сделан в полицейском управлении в Нью-Йорке.
Старший инспектор Ноулз взглянул и присвистнул.
— Я узнаю его, это слуга Лайна. Помнится, видел его у вас в кабинете, он давал показания. Зачем ему понадобилось убивать старика?
— Он подделывал чеки Лайна, и тот догадался об этом. А на след нас навела мисс Лейн, хотя мне и самому надо было догадаться об этом. Все подделки приходились на семнадцатое число. Она долго жила в доме старика и знала, что в этот день он оплачивал счета лавочников. Еще у него была привычка на обратной стороне чеков писать им записки. В основном ругательного содержания. Он был уверен, что они только о том и думают, как бы обмануть его. Например, на обороте одного из чеков я смог прочесть: «Не шли больше эти китайские я…». Видимо, решил, что один из торговцев подсунул ему дешевые китайские яйца вместо обычных.
Писал такое не только лавочникам, но и мастерам. Мисс Лейн наведалась ко многим из них: сапожникам, портным, столярам. И знаете, что они рассказали? — Кремень подался вперед и, постукиванием пальца по столу подчеркивая каждое слово, раздельно произнес:
— Что Лайн вдруг перестал платить чеками! Или обходил их всех и платил наличными, или высылал деньги почтой. Понимаете, что это значит? Это значит, что Лайн продолжал подписывать чеки, он своих привычек не менял. А Бинни — кстати, это его настоящее имя — эти чеки использовал для своих целей. Старик терял зрение, но упорно не хотел признаваться, что слепнет, и твердил, что может читать, как любой другой. Ничем не рискуя, Бинни семнадцатого числа клал перед хозяином чеки, вроде бы заполненные для оплаты счетов. Суммы и в самом деле там стояли правильные. Но! Вписанные карандашом. Я смотрел некоторые из них. Под микроскопом легко можно увидеть следы карандаша и первоначальные суммы. Старик подписывал чеки, а Бинни затем стирал карандаш и вписывал сумму, какую хотел. Все очень просто!
— Да, ловко и почти безопасно, — согласился Ноулз.
— И все-таки он убил своего хозяина, которого так хорошо и спокойно обчищал, — продолжал Кремень. — А потом, видимо, пронюхал, что вокруг чеков и счета Лайна ведется расследование, и заметался. Вот и наделал ошибок: напал на мисс Лейн, на Морана, напечатал это глупое письмо. Но это закономерно: будь у преступников хоть немного ума, на виселице не болтались бы.
Главный констебль с интересом рассматривал снимок. Затем отодвинул его и продолжил расспросы:
— И где же его убили? Лайна, я имею в виду.
Кремень покачал головой.
— Это единственное, что меня смущает. Возможно, конечно, в парке, как раз в то время, когда мимо проезжала машина Дорнфорда. «Признание» Морана, которое он состряпал, почти подтверждает, что так оно и было. Все остальные убийства Бинни совершил именно так, как и описал в своем сочинении.
…Только утром Смит вышел на улицу. Всю ночь офицеры разрабатывали план поимки Английского Лэна, и к утру прочная сеть была раскинута по городу и всей стране. Инспектор направлялся в отель, чтобы узнать о самочувствии банкира, а заодно уточнить кое-какие детали.
Моран уже пришел в сознание, но чувствовал себя неважно. Вначале разговор зашел о его поспешном отъезде из страны. Рассказ банкира только подтвердил то, что инспектор уже знал. Но не это интересовало его в настоящее время. Кремень показал «признание» и прочел изумленному Морану выдержки из него.
— Убийство? Целых три! Какая чушь! И еще самоубийство…
— Что вы знаете об убийстве Хервея Лайна?
— Хервея Лайна? — переспросил Моран. — Боже милосердный! Какой ужас! Когда это случилось?
— В тот день, когда вы уехали на континент.
Моран нахмурился.
— Но ведь в тот день я видел его из своего окна. Он сидел под деревом в парке — под тем же, что и всегда. Бинни ему читал.
— В какое время это было? — быстро спросил инспектор.
Моран немного подумал.
— Около трех часов дня.
— Значит, минут за десять до того, как мы нашли его мертвым. С такого расстояния вам, наверно, трудно было понять, разговаривает ли он?
Моран кивнул.
— Когда я посмотрел в окно, Бинни читал ему.
Кремень оживился. Моран был, видимо, последним, кто видел Хервея Лайна живым.
— Не помните, где сидел Бинни?
— Где и обычно, — сразу же ответил Моран. — Лицом к старику, почти в ногах. Я немного понаблюдал за ними.
— Не обратили внимания, не заходил ли Бинни за спинку кресла?
Банкир задумался.
— Д-да, заходил… Точно, заходил, теперь припоминаю. Я еще подумал: картежники вот так перед игрой обходят стул — для везенья.