– Это зависит от года выпуска.
Англичанин из провинции садится в лондонский автобус. Оглядывается – водитель черный, кондуктор черный, все пассажиры черные, кроме одного белого, который сидит и читает русскую газету.
Англичанин приближается к нему, приподнимает шляпу и спрашивает:
– Господин Миклухо-Маклай, я полагаю?
Встречаются два француза:
– Как дела?
– Да так, в последнее время мне фатально не везет. Недавно подвозил на машине одну девчонку, и… в общем, она обвинила меня в посягательстве на ее половую неприкосновенность. Сегодня был в суде, меня приговорили к штрафу в 150 франков. Так это еще не все – когда судья ее увидел, он оштрафовал меня еще на 200 франков за вождение в нетрезвом состоянии.
Украинский крестьянин, приехавший в Канаду в начале прошлого века, мечтал, чтоб его сын женился на украинской девушке. Канадец образца 60-х мечтал, чтоб его сын женился на белой. Сегодняшний канадец мечтает, чтоб его сын женился на женщине…
Россини как-то обедал у одной дамы, столь экономной, что он встал из-за стола совершенно голодным. Хозяйка любезно сказала ему:
– Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.
– С удовольствием, – ответил Россини, – хоть сейчас!
Джентльмен сидит в зале и читает «Таймс». Вдруг рушится стена, и в нескольких сантиметрах от него тормозит машина. Сэр, отрываясь от газеты:
– Куда вы так спешите, сэр?
– На Пикадилли, сэр.
– Тогда Вам надо было через кухню, сэр.
Сидит Микола, обедает.
Забегает сосед, кричит:
– Миколо! У тебя жена померла!
Микола молча продолжает обедать.
Сосед:
– Микола, ты шо спокойный какий!
– Погодь, зараз доем, побачишь, яка истерика у мене будет!
Как-то казнили во Франции оптимиста, пессимиста и зануду.
Оптимиста первым подвели к гильотине и спросили его последнее желание.
Он ответил: «Жизнь была так прекрасна и интересна! Положите меня, пожалуйста, лицом вверх. Мне будет очень интересно смотреть на падающий нож».
Положили его лицом вверх, дернули рычаг, а нож заскрипел и остановился над самой шеей. По обычаю его помиловали.
Спросили пессимиста о последнем желании.
Он сказал: «Жизнь была так гадка! А тут еще этот нож… И жадная до кровавых зрелищ толпа… Завяжите мне глаза и заткните уши ватой».
Его желание выполнили, дернули рычаг, но нож снова заскрипел и остановился над самой шеей.
Он тоже был помилован, согласно обычаю.
Зануду спрашивают:
– Твое последнее желание?
– Последнее желание, последнее желание… Лучше б гильотину починили…
Лорд – дворецкому:
– Джордж, чей это скелет на полу? Его нужно убрать.
– Это скелет уборщицы, сэр, его некому убрать…
– Маманя, а вы шо, еще гектар земли взяли?
– Да! А откуда ты узнала, доня?
– Кобыла за сараем повесилась!
– Как по-татарски «вперед»?
– Алга.
– А «назад»?
– Развернулся – и алга.
Застолье, грузин толкает тост:
– Я с моим женой 25 лет живу…
Сосед рядом поправляет:
– Не с моим, а с моей!
– А с твоей – 24!
Моня и Ицик эмигрировали в Париж. Французского ни один из них не знает. Приходят они первый раз в ресторан. На всех столах стоят маленькие стеклянные баночки, в них какая-то желто-коричневая масса. Должно быть, это что-то очень дорогое, потому что посетители берут эту массу крохотными порциями. Моня и Ицик ломают голову, что бы это могло быть. (Горчица у евреев Восточной Европы была почти неизвестна, вместо нее употребляли смесь тертого хрена со свеклой.) Они решают попробовать, что это за желтая дорогая вещь.
Как только официант отвернулся, Ицик зачерпнул горчицу столовой ложкой и быстро отправил в рот. Из глаз у него брызнули слезы, лицо побагровело.
– Что с тобой? – удивляется Моня.
– Ах, ты знаешь, – отвечает Ицик, – я сейчас вспомнил, что в прошлом году утонул мой брат Додик.
– Сочувствую! А как эта желтая штука? Вкусно?
– Очень.
Тогда Моня тоже набирает ложку горчицы, сует ее в рот – и тоже начинает плакать.
– А ты чего плачешь? – спрашивает его Ицик.
– Я плачу оттого, – отвечает Моня, – что в прошлом году ты не утонул вместе с Додиком.
После визита в Америку разговаривают два цыгана.
– Видел какие крутые у Обамы часы?
– He-а, покажи!
– Если надо что-то сделать – зовите китайцев.
– Если надо сделать что-то невозможное – зовите русских.
– Если надо, чтобы оно работало, – зовите немцев.
– А американцев?