Дэвид поставил чашку, поднялся и направился к окну. Да. Вот что ему нужно. Пару дней ставить столбы для изгороди или натягивать провода, поврежденные зимой, – вот что позволит ему прийти в себя. Работа до седьмого пота всегда напоминает мужчине о реальных ценностях в этом сложном мире. Он в этом убежден, и это заставляет его проводить дома почти каждый уикенд с тех пор, как он приехал на восточное побережье, чтобы заниматься юридической практикой.
Настоящая жизнь, как подсказывал ему инстинкт, всегда будет проходить на западном побережье, в Вайоминге.
К сожалению, его жена – его бывшая жена – думала иначе. Настоящая жизнь, утверждала Крисси, была в Джорджтауне. Званые приемы и непритязательные уикенды в элегантных старинных загородных домах Вирджинии. Все то, от чего его бросало в дрожь, ее приводило в восторг.
Идеал уютного домашнего вечера, по мнению Крисси, – это вечер, проведенный в кругу двадцати-тридцати ее ближайших друзей.
Желваки вздулись на щеках Дэвида. Все было совсем иначе, когда он начинал ухаживать за ней.
Тогда она утверждала, будто ей нравится все, что любит он. Ранчо и прогулки верхом по фиолетовым холмам. Мирные ужины у камина, тихая магнитофонная музыка и еще горячий попкорн… и долгие часы, проведенные в объятиях друг друга.
Все обещало быть волшебной сказкой. Мужчина. Женщина. Вечная любовь.
Каким же дураком он был! Женщины, когда расставят свои силки, говорят то, что мужчина хочет услышать.
Он все терпел. Все – до тех пор, пока в один прекрасный день не вернулся домой рано и не застал ее в постели с другим мужчиной. То, что он не убил тогда этого сукина сына и не выгнал Крисси на улицу в чем мать родила, свидетельствовало о его выдержке.
Развод был скорым и грязным. Исцеление – долгим и мучительным. Но он исцелился, а урок, который получил, запомнил.
Женщинам нельзя доверять. Они говорят одно, а думают другое, и мужчина, который не помнит об этом постоянно, постоянно заслуживает то, что имеет.
Дэвид улыбнулся. Это вовсе не значит, что от женщин все же нет никакой пользы. Ему нравились женщины. Нравилось их слушать, нравился их запах. Нравился их нежный смех, их соблазнительные формы…
У Стефани роскошное тело. Кожа нежная, как шелк, и горячая, как огонь. А ее губы… Медовые. Сладкие. Такие пьянящие…
Стефани.
В конце прошлой недели он даже позвонил Энни Купер и после ничего не значащего разговора ввернул имя Стефани. Он спросил Энни о ней и приготовился, что она начнет его поддразнивать. Но Энни казалась озабоченной. Она сказала, что не слишком хорошо знает Стефани. Знает только, что она вдова и что ее муж умер сравнительно недавно.
– А тебе это важно? – спросила она – и добавила, что если это так, то она может, позвонить Стефани.
– Нет, – поспешно ответил Дэвид. – Нет, совершенно не важно.
Энни, что было абсолютно не в ее характере, тут же переменила тему. Он положил трубку и достал из папки визитку частного детектива, который иногда оказывал услуги их фирме. Но тут же понял, что ведет себя как невменяемый псих…
Дэвид вздохнул, сел за стол и взял карандаш. Не взглянув на визитку, он потянулся за своей личной записной книжкой. Он сделал несколько телефонных звонков, что позволило ему провести следующие вечера в обществе ярких, красивых женщин. Он приглашал их в город, приводил домой, вспомнил он, слегка улыбнувшись…
Его улыбка погасла. Ведь потом, не замечая готовности, которую читал в глазах этих женщин, он нежно целовал их, освобождался из их объятий, прощался и выпроваживал, чтобы, лежа в одиночестве в своей постели, мечтать о той, которую никогда больше не увидит, никогда не захочет увидеть…
– Черт, – проговорил он сквозь зубы и переломил карандаш пополам.
– Спокойно, парень. Возьми себя в руки.
Дэвид вскинул голову. В дверях стоял Джек Расселл и, засунув большие пальцы в карманы старомодного жилета, улыбался.
– Джек, – Дэвид заставил себя улыбнуться. – Доброе утро.
– Действительно доброе. – Джек вошел в комнату, сел на стул, стоявший напротив письменного стола Дэвида, и посмотрел в окно. – Хотя, должен сказать, вишня в этом году цветет не так, как должна бы.
– Все происходит не так, как должно бы, – безучастно ответил Дэвид. Джек бросил на него добродушно-насмешливый взгляд, и Дэвид постарался улыбнуться. – Чем могу быть полезен?
– Ну, для начала можешь сказать, где ты был вчера вечером.
– Где я был вчера… – наморщил лоб Дэвид. – О! Коктейль у Уэллеров! Извини, Джек.
– Все в порядке. Я извинился за тебя и сказал, что ты по горло завален, работой.
– Я перед тобой в долгу.
– Еще бы. Я неоднократно выгораживал тебя в последнее время, – усмехнулся Джек.
– Да. Ну, ты же знаешь, как это бывает. Я был… занят.
Джек откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
– Гм… кто же эта счастливица?
– И весь этот вздор я должен терпеть, – сказал Дэвид, пытаясь улыбнуться, – потому что я тут единственный холостяк…
– И поделом тебе, как говорит моя лучшая половина. Мэри уверена, что тебе нужна жена.
Дэвид засмеялся.
– Скажи Мэри, если кто мне действительно нужен, так это секретарша. Кто-то, кто будет следить за моим графиком и печатать быстрее, чем десять слов в минуту. Я уволил Марчисон. Ты уже слышал?
– Конечно. Остальные секретарши уже собирают деньги.
– Да, – сказал Дэвид и вздохнул. – Я не сомневаюсь, она с удовольствием примет цветы, или что там они ей собираются дарить. Передай им, что они могут рассчитывать и на мою долю.
Джек хмыкнул.
– Они собирают деньги для тебя, Дэвид. Считают, что ты заслужил букет за то, что терпел ее так долго. – Джек закусил губу. – Ну, и что теперь?
– Я позабочусь о замене. На следующей неделе позвоню в агентство, куда мы обычно обращаемся…
– Я имел в виду тебя. Марчисон уже не будет раздражать тебя и всех остальных. Значит, теперь ты не сможешь ходить с видом собаки, которой клещ вцепился в хвост?
Дэвид широко улыбнулся и откинулся в кресле.
– Хочешь подкинуть мне какое-то дело?
– Хочу. – Джек наклонился вперед, опершись руками о колени. – Помнишь ту ситуацию, которая возникла в прошлом году? Неразбериху с Андерсонами, когда умер старик, не оставив завещания, и неожиданно объявились трое родственников с тремя разными завещаниями?
– Конечно. Мы представляли сторону сына старика и выиграли. Только не говори мне, что один из родственников нанял себе нового адвоката!
– Нет-нет. Просто я хочу сказать, что ситуация сейчас немного похожа на ту. Мужик загибается. Оставляет жену и не оставляет завещания. И тут оказывается, что он владел своим поместьем совместно со своей сестрой, которой сейчас, естественно, переходят все права наследства. А вдова остается без гроша.
– Вот это да! – сказал Дэвид, представив себе убеленную сединами старушку, которую выбросили на улицу.
– Вот именно. Недавно мне позвонила вдова этого умершего старика. Он был моим старым другом… Хотя нет. Знакомым, правильнее сказать.
– И?..
– Она осталась без средств. Вдова не удивлена. Говорит, ей следовало ожидать, что он не оставит ей ничего.
Дэвид удивленно поднял брови.
– Любовью там и не пахло, я полагаю?
– Нет. – Джек встал и заходил по комнате, засунув руки в карманы. – Я встречал эту даму всего один раз, много лет назад. Это было юное существо, казавшееся очень печальным.
– Она хочет, чтобы ты представлял ее?
– Она спросила, не проверю ли я, имеет ли она хотя бы право на ежемесячное пособие, которое ее муж переводил ей. Я задавал не слишком много вопросов, потому что понял: дело чревато столкновением интересов. Понимаешь, сестра покойного была школьной подругой моей жены. А главное – я тоже знаю Клэр довольно хорошо. – Джек улыбнулся. – Я ей не симпатизирую, но знаю ее. В этом-то и проблема.