Он остановился, чтобы передохнуть. Я сидел завороженный силой его мысли и разворачивающимися перспективами. Подумать только, всего СНГ!.. Это даже не укладывалось в моей голове, хотя что-то подобное когда-то я уже читал... Юрий Семенович внушительно посмотрел на меня, как бы давая время переварить услышанное.
- Вот так, - сказал он, садясь за стол и закуривая очередную сигарету. - А вы что, собственно говоря, пишите?
- Да вот, рассказы, - сказал я, поспешно доставая из папки образцы моих трудов и протягивая ему.
- Хорошо, - произнес он, взяв их не глядя и положив перед собой на стол. - Это замечательно. По глазам вижу, что старались. Но писать Вы не умеете.
- Как это? - опешил я. - вы же их еще не читали!
- Я это чувствую и так, сквозь бумагу, - сказал редактор, положив руку на мои листы - Опыт подсказывает. Писать - это искусство, которому учатся годами. Ну вот сами мне скажите, честно и откровенно, - он посмотрел мне прямо в глаза. - Умеете Вы писать? - последнее слово он произнес на редкость торжественно.
Подумав я честно признался:
Нет, не умею.- Ну вот и замечательно, - он, казалось, обрадовался - Значит, научитесь. Причем, научитесь как следует, а не как попало. Это тоже очень важно.
Он снова встал из-за стола, прошелся мимо меня, обдав клубами сизого дыма, и оказался уже за моей спиной. Его голос гулко отдавался у меня в перепонках:
- Понимаете, у нашей газеты есть определенные правила. Не каждому они прийдутся по душе. Дело в том, что мы не хотим писать так, как все, потому что то, что они пишут это, простите, бред сивой кобылы коту под хвост. Мы будем писать реально о реальности, как никто дол нас еще не писал. - при последних словах его голос упал и раздались странные звуки. Оглянувшись, я увидел, что редактор стоит у стены, содрогаясь в немом кашле.
- Юрий Семенович, с Вами все в порядке? - озабоченно спросил я.
- Да, - он резко развернулся ко мне, вытирая выступившие слезы. - Просто попало в горло. Мне кажется, я должен Вам объяснить, как и что необходимо писать, чтобы работать у нас. - в его глазах начал разгораться какой-то огонек, похожи на творческий задор. - вы ведь хотите работать у нас?
Хотел ли я? Положа руку на сердце, после всего услышанного, хотелось до чертиков. Но я прекрасно понимал, что просто так, за красивые глаза, в такую мощную газету никого не возьмут, поэтому. ответив «Угу», я выжидающе посмотрел на него.
Юрий Семенович сделал глубокую затяжку. Выпустил облако дыма и, пройдясь по комнате, вновь уселся за стол. Он пронзительно посмотрел на меня, опершись локтями на стол, перегнулся ко мне и, обрызгав горячей слюной, быстро спросил:
Классиков читаете?Вопрос был, конечно ужасающим, хотя внутренне я был к нему готов. Классику я читал очень редко, от случая к случаю, при всем моем искреннем уважении к грандам мировой литературы. Но, отступать было некуда, и, взвесив все «за» и «против», я уверенно ответил:
- А как же! - и выразительно пожал при этом плечами, как бы говоря, что интеллигентному образованному человеку в расцвете творческих сил, да не читать классики - это просто нонсенс.
Я ждал чего угодно, но ответ Юрия Семеновича намертво уложил меня на обе лопатки:
А очень даже зря! Выбросьте немедленно эту дрянь!Это как?? - ошарашенно спросил я.- А вот так! - он встал. Подошел к стенному шкафу и, достав несколько томиков Пушкина, с размаху швырнул их на пол.
- Классикой пудрят головы только незрелым младенцам! - насмешливо заявил он.
Но это же... Пушкин! моему изумлению не было границ.- Он самый, Александр Сергеевич, стихоплет, прямо скажем, низкого пошиба. Только и умел, что памятники себе воздвигать, да с Русланами и Людмилами блудить! - неумолимо отмел возражение редактор.
- Но Руслан - это же мужчина, герой, по-моему - пробормотал я.
- По книге - да, а в воображении Пушкина? - торжествующе вопросил редактор. - Откуда же он, по Вашему, столько мгновений чудных помнил? Да все оттуда же! Бисексуал к тому же - мальчики, видите ли, у него в глазах... Гулял, пил напропалую, с девицами всякими путался - ни дать ни взять - захудалый еврей. А все туда же, в поэзию!
Но Пушкин был арапом... слабо попытался возразить я.