Снова зажмурился в испуге: змея рывком метнулась прямо к нему. Лишь спустя пару мгновений осознал — не к нему вовсе, а к Гермионе: она стояла совсем рядом и, тревожно прищурившись, оглядывала «поле боя». Нагайна, плавно, но стремительно перетекая кольцами, подползла близко-близко, приподнялась рядом с девушкой, ластясь к ней, будто кошка. Гермиона бездумным, до одури знакомым жестом опустила ладонь на треугольную голову. Драко только и успел, что заметить шокированный взгляд стоявшего поодаль Поттера — тот тоже увидел и узнал. Интересно, где и когда Гарри успел подметить это истинно-лордовское движение, неужто в своих давних кошмарах?..
В мыслях Драко творилась какая-то невообразимая сумятица. Он еще не успел до конца оправиться от «новой Грейнджер», что предстала перед ним в парадной столовой, а теперь еще и эти ее совершенно не поддающиеся человеческой логике милования с Нагайной… Забавным казалось только одно: часть его никак не могла перестать злорадствовать и уже предвкушала, каким жутким открытием будет (уже стала) изменившаяся Гермиона для своих самых близких друзей.
Лишь убедившись в том, что тварь не пострадала, Грейнджер подняла горящий взгляд на горе-нападавших. Ловко подобрав длинный подол, она перехватила палочку и судорожно выдохнула.
— Гарри! Рон! — глаза ее казались огромными и слишком блестящими. Слишком. Она сделала шаг вперед, кажется, намереваясь броситься навстречу, в объятия ошарашенным друзьям, но Поттер вдруг вскинул палочку, заставляя Гермиону замереть на месте — от неожиданности. Драко и самому на секунду показалось, что Мальчик-Который-Выжил, очевидно, совсем спятил и, вопреки собственным обещаниям и здравому смыслу, целится прямо ей в грудь. Но, слава Мерлину, с облегчением понял, что ошибся.
— Отойди от нее, Гермиона, — прохрипел Уизли, имея в виду, разумеется, змею, что сворачивала и разворачивала кольца, грозно шипя и по какой-то неведомой причине все еще не нападая. С трудом, но все же сумевший подняться на ноги Рон тоже выставил палочку перед собой, однако Грейнджер, как-то обреченно вздохнув, одним коротким, практически небрежным движением обезоружила их обоих, а потом — выверенным жестом очертила над змеей мерцающий голубой круг, растекшийся вокруг Нагайны защитным полем. Мерлин, все было еще хуже, чем изначально представлялось Драко. Она обернулась к нему.
— Ты, надеюсь, не планируешь нападать?
Он мотнул головой. Инстинктивно сжал древко в пальцах — все равно опасался, что и его палочку постигнет та же участь. Оставаться безоружным здесь, сейчас ему совершенно не улыбалось.
— Гермиона! Да что с тобой?! — воскликнул Гарри, и в голосе его явственно слышалось неприкрытое отчаяние.
— Если вы что-то сделаете Нагайне…
— Если ты забыла, это смертоносная змея, которая чуть не прикончила моего отца! — выпалил Уизли. — Которая только что чуть не убила меня!
— Я знаю, Рон, но… Я никому не позволю причинить ей вред, — твердо произнесла она, вздернув подбородок. Когда она успела стать такой?.. — Вы совсем спятили — появляться здесь, вот так. Я ничего не смогу сделать, никак не смогу вас защитить.
— Гермиона, но нам нужно уничтожить ее! Тогда мы сможем победить. Ты же это знаешь, правда?
— Я знаю, чего вы хотите. Прости меня, Гарри. Мне жаль. Я не дам вам и пальцем тронуть Нагайну, потому что она… Ох, она ни в чем не виновата. Она, как и я, вряд ли делала какой-либо выбор.
Тишина на несколько мгновений затопила мир, и Драко вдруг подумал, что именно эти мгновения, это общее их молчание и есть тот самый пресловутый момент истины. Именно теперь каждый из присутствующих должен был понять другого, услышать чужую правду и принять ее. Или не принять. Тут уж как повезет.
— Тогда… тогда уходим, Гермиона. Давай уйдем. Трансгрессируем! — нашелся Гарри, который, судя по всему, только что здорово усомнился во вменяемости своей подруги. — Малфой поможет нам. Просто давай…
— Нет.
Вот так вот элементарно. Нет. Это тихое, но оглушительное «нет» так и повисло в воздухе неподъемным грузом. Драко, которому «посчастливилось» услышать эту новость на несколько минут раньше, теперь жадно следил за реакцией остальных.
— Я не уйду, — обронила Гермиона тихо и серьёзно. — Как бы я ни хотела. Я не сбегу, потому что сама к нему вернусь. Я смогу все исправить. Я нашла… нашла…
Никто ничего не понял. Никто не почувствовал, как изменилась, завибрировала вдруг магия, царящая вокруг, незримо сплетенная, сотканная присутствием волшебников. Никто не заметил, что Нагайны в комнате больше нет. Никому и в голову не пришло проследить за ней, остановить.
Гермиона очнулась первой, ахнула, порывисто прижав руку к груди, резко дернулась, оглянувшись.
— Быстро прячьтесь! Быстро!
Сжала палочку в пальцах, невербально призвала брошенную на лестнице мантию-невидимку и четким движением накинула ее на оторопевших Поттера и Уизли, в ту же секунду растворившихся в воздухе — только чья-то рука ещё мгновение опиралась на перила, но потом исчезла и она.
Малфой не услышал ничего подозрительного, однако интуиция в который раз подсказала поверить Грейнджер, и он не посмел не прислушаться. Успел наложить дезиллюминационное буквально за какие-то секунды до едва не свершившейся катастрофы (впрочем, сильно сомневался, что его жалкие попытки слиться с окружающей обстановкой проведут Темного Лорда, небезосновательно казавшегося Драко абсолютно всесильным). Поттер и Уизли — поняли ли они, что происходит? Успели ли исчезнуть незамеченными? Стараясь абстрагироваться от собственного оглушительного сердцебиения, резонно рассудил, что немедленно узнал бы, если что-то сразу пошло бы наперекосяк. Теперь же перед ним была только сосредоточенная, серьёзная Грейнджер.
О, нет, конечно же не только. Он был здесь тоже. Темный Лорд был здесь — бесшумный, неотвратимый, внушительный; еще более страшный, чем Драко помнил.
Паника растекалась по телу мелкой дрожью, знакомым тремором, который невозможно было контролировать. Ощущение нехватки воздуха сдавило грудь; Драко изо всех сил старался держать себя в руках и не издать ни звука — полностью сосредоточившись на этой задаче, он сделал шаг назад, в небольшую нишу, и лишь в последний момент понял ошибочность этого действия: теперь часть обзора была от него закрыта — он не видел лица Грейнджер, только спину, напряженную, неподвижную.
Высунуться и снова рискнуть жизнью? Он и так успел уже с ней пару-тройку раз проститься.
Он слушал. Весь обратился в слух, стараясь уловить хоть каплю истины в этих голосах: обожаемом — тихом, нежном — и ненавистном, пугающем, в этих шипящих, резонирующих в мозгу и заставляющих трястись от воистину первобытного ужаса. В первые секунды смысл произносимых Темным Лордом слов даже не доходил до Драко; он в каком-то паническом ступоре не сводил глаз с Гермиониной обнаженной спины (что за странный крой у этого платья?!), только теперь случайно заметив на ее лопатке длинный ровный тонкий шрам, оставленный, очевидно, тетушкиным проклятием.
Голос, только голос, этот шрам и собственная паника — больше ничего и не осталось во вселенной, все остальное погрязло в сизой дымке беспамятства. Волосы на загривке вставали дыбом — «Ну, здравс-ствуй, милая…». Замер, улавливая движение краем глаз, боясь повернуть голову и выдать себя. Милая?
— С кем ты говорила? — интонация была нечитаемой, казалась ровной, даже спокойной — как и всегда, обман; как и все, что было с ним связано — обман, манипуляция и только.
— Ни с кем.