- К сосновым рощам, - приказала Далия.
Сосновые рощи, тянущиеся вдоль побережья - стройные ряды прямых и светлых, как копья, деревьев, шелест и колыхание, и смолистый тонкий запах разогретой под солнцем хвои. Далия с наслаждением ощущала на лице гуляющие прохладные тени, жар разгоревшегося дня отступил. Кони фыркали, копыта глухо стучали по земле.
Храм показался неожиданно, беломраморное изьеденное ветром и солью строение было устроено на самом краю обрыва и открывалось в пространство моря. У лестницы, круто спускавшейся вниз, к самым соленым волнам, столпились несколько смуглых драконидских жрецов в белых одеждах. Дракониды внешностью напоминали андаланцев, такие же невысокие, темноволосые, с резкими чертами - и считали свой род от серебряного лунного дракона. Когда-то они владели огромными территориями вокруг Алого моря и на побережье Дара. Но их время закончилось.
- Я хочу подчеркнуть, что мы не собираемся полностью уничтожать рощи, - сказала Далия, не спешиваясь и не здороваясь. - Это исключительно жест доброй воли, так как эти земли теперь принадлежат Флаво Фульгору и он в праве распоряжаться ими, как угодно. Но я, как его полноправный представитель, считаю, что мы должны сохранить красоту для потомков. Однако, Флавенам и королю Лавену нужны корабли. Поэтому каждая третья сосна из растущих здесь будет срублена и превратится в мачту.
Жрецы молчали. Рыцари охранным кольцом окружали Далию, позвякивали кольца оголовий. Дул свежий ветер.
- Мы покоряемся воле нового господина этих земель, - сказал, наконец, один из драконидов, прямой, как копье, с заметной сединой в темных волосах. - Но покорится ли хозяин Залива?
Далия потребовала объяснений. Жрецы посовещались, с опаской поглядывая на вооруженную охрану, потом снова выступил вперед седоволосый.
- Мы понимаем, что находимся в твоей власти, госпожа. Но должны предупредить. Храм посвящен морскому божеству, и ему не понравится, что вы вырубаете священные деревья. Будет буря.
- Как вы молитесь ему? - спросила Далия. Ей было скучно беседовать с побежденными, но отец велел присоединить эти земли к своим владениям словом и примером, а не прибить гвоздями.
- С позволения госпожи, мы спускаемся вниз по лестнице и складываем в особую чашу, что расположена в воде, хлеба и другое угощение. Если угощение принимают, то несколько дней стоит хорошая погода.
Далия кивнула, потрепала жеребчика по шее, легко соскользнула с седла.
- Подержите коня, я хочу спуститься, - сказала она встревоженным рыцарям.
Лестница была длинной и крутой, ступени изъедены временем, как сухая пастила. Далия спускалась и спускалась по крутому откосу. Над головой шумели сосны.
Внизу была обустроена маленькая площадка, ступени спускались в глубину, лиловую, сиреневую, изумрудную. Около погруженной в соленые волны чаши толклись малые рыбки. Далия отдышалась, взглянула наверх - там столпились жрецы и рыцари, не решаясь спуститься следом. Над их головами слепило белесое жаркое небо. Она стянула пальца тяжелое золотое кольцо, бросила в чашу для приношений.
- Дар повелителю вод, - громко сказала она. - Не сердись за срубленные деревья.
В подцвеченных солнцем волнах плеснул хвостом дельфин.
***
Кольцо было хорошим, не железным, не жглось. Он выудил его из чаши, сунул за щеку. Золото гладкое, тяжелое.
Подарила. Приятно. Может, хочет его?
Он плавал туда и сюда под окнами дворца, но красивая госпожа и ее девушки видели только дельфина. Не умели смотреть.
Он маялся, то и дело всплывал на поверхность, потом отвлекся, погнался за приблудившейся акулой. Не любил их. Противные, шершавые, глупые рыбины - пугают других, мешаются. Акула уплыла, вильнув хвостом, он снова поднялся наверх, стал смотреть. Гранатовые пряди. Белая кожа. Красивая.
Солнце встало, закатилось, потом поднялось снова - лучи пронизали зеленоватую толщу воды, проникая глубоко, в его коралловое убежище. Дворец возвышался над морем - недоступный, сияющий, розовый, золотой, палевый. Черепица на крыше была цвета коралловых веток. Красивая госпожа снова вышла на балкон, ее окружали девушки в богатых платьях, с распущенными волосами - щебетали, подавали напитки, расправляли покрывало.
Он смотрел жадно, долго, потом надумался, поплыл к одному из утонувших кораблей. Залив иногда милостиво принимал подношения, люди гибли, а корабли лежали на дне, долго, медленно обрастая раковинами и водорослями. Неспешно колыхались актинии, бродили крабы, мелькали пестрые любопытные рыбки.