– Это меры предосторожности, чтобы ты после наркоза не навредил себе. Утром развяжем – учительским тоном объяснила Анри. В её голове возникла идея, которую она уже несколько минут усиленно отгоняла – узнать у него про того бойца. Но всякий раз она гнала прочь эти мысли, потому что подобные вопросы будоражащие не самые лучшие воспоминания и могли спровоцировать его неадекватную реакцию. Лучше обходить такие острые углы. Хотя состояние беспомощности могло развязать ему язык. Она снова перевернулась на спину и тоже уперлась взглядом в потолок.
– А у тебя что нет других пациентов? – она повернула голову, спокойные глаза смотрели на неё.
– Я всех уже обошла – также бесцветно ответила Анри. Она не пыталась вникнуть в логику его вопросов, а всё ещё мусолила свою мысль. Совесть откуда-то из глубин сознания требовала подтверждения её дневной легкости. Она решила полежать ещё минут двадцать и уйти в другую палату, где были более сговорчивые пациенты, которые бы не стали докучать ей вопросами.
– Я вспомнил, что меня так сегодня порадовало – он снова обернулся на Анри, она затаилась – Гарыч, ублюдок, умер – Анри ликовала внутри, вот и появился повод вытянуть из него все интересующие её вопросы. Она повернулась к нему. Свет лампы едва дотягивался до нее и Ник мог видеть только её силуэт.
– Так что он тебе такого сделал?
– Что он мне такого сделал? Что он мне такого сделал? – повторял Ник – больше, чем все бойцы Рауков вместе взятые – Анри недовольно скривилась в темноте, понимая, что ответа она не дождётся, а расплывчатые намеки были не особенно полезны.
Молчание воцарилось, в палате мерно шумело оборудование. Анри поняла, что Ник уснул, тихо привстала и пошла к выходу, но в дверях замешкалась и остановилась. Мысли её были об одном, что кем бы он ни был, нельзя так лезть в чужую душу, всем есть что скрывать, но он же не лезет к ней с расспросами. Совесть восторжествовала, прежние её уколы вернулись, да и мысль о том, что чтобы не сделал это Гарыч вины её это не обнуляет. Она его не знала, на его месте мог быть кто угодно, а она ценою его жизни спасла врага и зачем? Анри до сих пор задавалась этим вопросом, чем она тогда руководствовалась, что приняла такое опрометчивое решение? Эти мысли не давали ей покоя, и она зареклась больше не спрашивать у Ника ничего насчет того бойца, не её это дело. Хотя нет, её конечно тоже, но заставить страдать ещё одну покалеченную душу, заставляя вспоминать все былые травмы было сравни насилию, которого она так избегала.
– Не уходи – раздалось за её спиной. Она обернулась и посмотрела на койку – можешь мне хотя бы ослабить манжеты, очень давят? – она быстрым шагом подошла к нему, взяла одну его руку и осмотрела. Манжеты и правда были затянуты так, что обе руки чуть набухли, а сами манжеты оставили четкие следы на коже. «Санитары постарались на славу, видимо хорошо запомнили бой штативом» подумала Анри. Она немного ослабила сначала один манжет, потом обошла койку и проделала то же самое с другим.
– Ну как? – она посмотрела в лицо Нику, оно было уставшее и бледное, к чувству совести примешалось ненавистное ей чувство жалости – её враг номер один, которого она подозревала в пособничестве совести, когда спасла того бойца из Раука.
– Отлично, спасибо – протянул он.
– Тебе надо поспать, постарайся поспать – он приоткрыл глаза насколько мог и выдавил слабую улыбку. В золотисто-карих глазах отражалась тусклая лампа.
– Хорошо, мам – он хихикнул и закрыл глаза. Анри чертыхнулась в голове и быстро вышла. В каком бы он ни был состоянии он всё равно умудрялся уесть её, это ей уже порядком поднадоело, достаточно для одного дня. А сколько он ещё тут будет лежать на восстановлении, может месяца два, а может и меньше, но у него будет вагон времени, чтобы засесть у неё в печенках.
Глава 10
Говорят, молва бежит впереди человека. Так уже на следующее утро весь блок продолжал шептаться о вчерашнем инциденте. Кто-то накопал через знакомых информацию о психованном бойце и бережно передавал свежеиспеченные сплетни дальше по цепочке, кто-то стал узнавать про неприметную медсестру, которая была так добра, что осталась на ночь в палате двадцать восемь. Ларин давно ждала такой горячей повестки дня, это был её момент славы, ни на минуту её аккуратный ротик не переставал щебетать. Она бегала из палаты в палату, с этажа на этаж, из блока в блок, чтобы не только собрать самые свежие новости, но и самое важное поделиться своими. Люди такого душевного склада кажутся довольно безобидными, они не преследуют какой-то злонамеренной цели, однако подчас забывают о личных границах чем влекут за собой всяческие проблемы и недопонимания среди прочих менее искушённых ценителей сплетен, кто не способен отделить зерно от плевел.