– Наверно, упала в баре.
Мои ответы были отрывочными и туманными. Я показала шишку на голове и волосы с запекшейся кровью. Попыталась объяснить, что не узнаю ни его, ни своего лица. О подозрениях, что меня опоили и изнасиловали, умолчала. От одной только мысли об этом накатывал стыд. Сценарии, которые выдавал мозг, становились темнее и безумнее с каждой секундой. Как поведать брату о своих страхах? Слишком часто в прошлом люди смотрели на меня с сочувствием или отвращением. Я не могла бы вынести такое еще и от него.
В машине вопросы продолжились, и я разволновалась. Я смотрела на тормозящий нас красный сигнал светофора, и внезапно в памяти что-то вспыхнуло. Несколько дней назад Крисси, игнорируя мои протесты, подлила мне красного вина и сунула его в мою неуверенную руку.
– Сомневаюсь насчет свидания, – пожаловалась я, послушно сжимая ножку бокала. – Я замужем. И хочу остаться замужем.
– Вот именно, ты хочешь, – ответила она с ударением на «ты» и замолчала, подбирая слова. – Брось, Эли. Развейся. Тебе пришлось нелегко. И не только из-за Мэтта…
Она посмотрела на меня так печально, что я не в первый раз пожалела о своей излишней откровенности. День рождения – трудное время для меня, и когда Крисси принесла в подарок торт, я расчувствовалась. От вина развязался язык. В тот момент мне казалось: я испытаю огромное облегчение, если с кем-то наконец поделюсь своей тайной. Лишь позже я задумалась, можно ли было ей доверять.
– Расслабишься, тебе не помешает. – Крисси похлопала меня по руке. – Что тут такого страшного?
Она одарила меня лучезарной улыбкой, морща веснушчатый носик, и я отпила вина, чтобы унять нервную дрожь.
– Страшно, – вздохнула я, не зная, чего боюсь больше: что мужчина мне понравится или что не понравится.
Она права. Жизнь продолжается. С Мэттом все кончено, и рано или поздно кто-то из нас найдет себе пару. Возможно, будет легче, если первой стану я.
Те страхи кажутся сейчас смехотворными, тонкими, как бумага. Несущественными. Я и не предполагала, что´ может произойти.
Спустила рукава пониже, чтобы скрыть фиолетовые синяки.
Колеса машины вращались все быстрее, унося нас вперед, и мое сердце галопом скакало наравне с ними. Когда мы свернули на парковку, я уже убедила себя, что у меня сердечный приступ. Я взмокла от пота и вцепилась в горловину свитера, силясь вдохнуть. Легкие горели. Бен покружил по стоянке, ища свободное место. Моя грудь тяжело вздымалась. Задыхаюсь. Внутри что-то кольнуло. Внезапно я поняла: так уже было, и, будто повторяя произошедшее, мои руки сомкнулись у меня на шее.
– К черту! – Бен со скрежетом затормозил на месте для инвалидов.
От слабости ноги у меня подкашивались. Я схватилась за брата. Двери отделения экстренной помощи с шумом разъехались, и меня затошнило от запаха обеззараживающего средства.
– Помогите! – крикнул Бен.
Пациенты в очереди повернули головы в нашу сторону, словно филины. Никто не двинулся с места. Бен полупронес-полупротащил меня к окошку регистратуры.
– Пройдите в приемное отделение, – произнесла медсестра и встала.
Мне измерили давление и пульс. Я дышала все так же сипло и тяжело.
Медсестра, шурша, раскрыла бумажный пакет.
– Дышите глубоко, медленно.
Пальцы, сжимающие мне ребра, ослабили хватку.
– Паническая атака. У вас раньше такое бывало?
Я отрицательно покачала головой, тут же об этом пожалев – в глазах зарябило.
– Как вас зовут, дорогая?
– Элисон Тейлор, – ответил за меня Бен, поправляя характерным движением очки на носу.
– Я сейчас вернусь.
Из двери потянуло приятным сквозняком. Минуту спустя дверь снова открылась.
– Я задам вам несколько вопросов.
Передо мной стояла другая медсестра с ручкой и бумагой в руках.
– Меня зовут Элисон Тейлор.
– Это я уже знаю. Вы мне только что сказали.
Еще и она… Я в ужасе распахнула глаза. Ни капли не похожа на ту первую! Пальцы снова впились в ребра. Очередной бумажный пакет у лица.
Пожалуйста. Я не хочу.
Пальцы у меня на горле, картинка сужается. Задыхаюсь. Голос, холодный и злой.
Сука.
Глава 4
Закрываю глаза. Боль оттого, что бедренная кость упирается в слишком тонкий матрас, постепенно стихает. Такое ощущение, что я здесь целую вечность, а еще только воскресенье. Я вымотана до предела. Когда с шумом открывается занавеска у кровати, даже поворот головы требует огромных усилий.