И далее в том же духе.
Кроме того, под утро неутомимая Мари притащила в отель пятерых молодых людей неопределенного пола, которые принесли с собой какие-то прозрачные листы – как оказалось, пластик. Эти ребята быстро собрали в центре номера куб размером метр на метр, бесцеремонно разделись и уместились внутри своего сооружения за полторы минуты.
– М-да, – пробормотал Шкипер, задумчиво разглядывая сплетение обнаженных тел. – Посадят нас с тобой, Лисонька, в соседние камеры. Как Желябова и Перовскую…
– Не боись!
Мари поняла по выражению лица Шкипера, о чем тот говорит, и начала энергично возражать. По ее словам выходило, что их акция нарушает только два французских закона: о проведении демонстраций без соответствующего разрешения и о препятствии автомобильному движению. Впрочем, на пренебрежение этими законами полиция давно смотрела сквозь пальцы, а сквозное движение машин через площадь и так было запрещено пять лет назад.
Дальше, освежившись нежным бургундским в кабачке через улицу, троица села разрабатывать детальный план. На это ушло несколько часов.
– …значит, помост, который нам дают в студенческом театре, ребята крепят за три минуты, – рассуждал Шкипер, чертя на бумаге план площади, – вот тут, со стороны рю Тронше. За эти же три минуты джаз-банд разворачивает свой фургончик… запитываются они… ну, то есть берут электричество от станции метро… Разрешат воткнуть вилку в их розетку?
Валисджанс, которая снова уселась на кровать Лис, замысловато сцепив гибкие голые ступни, пожала плечами – не вижу проблем!
– Отлично! Потом трехминутная программная речь, зачитываемая Лис или Мари. Я по-французски не шарю. И выпускаем девушек по имени Мадлен. Повар будет готов?
– Конечно.
Шкипер покрутил головой с легкой досадой:
– Черт, как у вас тут легко все! У нас бы за это заломили дикие деньги.
В самом деле, подготовка «движняка» с таким мощным сопровождением не стоила им ни одного евро. Шеф-повар из ближайшего «Кафе де ла Пэ» согласился бесплатно приготовить три килограмма крема из взбитых сливок с ванилью и собственноручно нанести его на перси юных участниц. Мюзик-холл «Олимпия» дал сто бесплатных контрамарок для раздачи в толпе. А выступление Мари Валисджанс в студенческом кафе вызвало фурор: по Латинскому кварталу моментально пронесся слух о том, что какие-то сумасшедшие русские предлагают устроить в центре Парижа веселую заварушку БЕСПЛАТНО, в отличие от гринписовцев и глобалистов, у которых всегда существовали твердые ставки на всевозможные безобразия – от прогулки нагишом по Елисейским полям до битья витрин «Мак-Дональдсов». Это выглядело свежо и необыкновенно привлекательно. От волонтеров отбоя не было.
– Потом вызываем желающих «очистить Мадлен», на этот процесс отводим пять минут. Потом символическая Точка Сборки с нашими ребятами-акробатами, которые уминаются в кубик. И финальный Торсионный Танец вокруг помоста. На все про все уходит пятнадцать минут. Должны успеть, пока не разгонят! – заключил Шкипер. – Ну что, еще бутылочку красненького?
Сочинять «движняк» под аккомпанемент журчания виноградного вина оказалось делом очень приятным во всех отношениях.
«…Гибель Сурии Хан аль-Хасаб на шоссе Ножан-сюр-Марн – Шель вызвала шок в арабских кругах Парижа. Двадцативосьмилетняя родственница банкира Абдель Ханаффа, близкого к Саудовской королевской семье, считалась самой просвещенной женщиной, представлявшей арабский мир на Запале: она закончила Оксфорд, получив степень магистра философии, и нью-йоркский университет Стенли, обеспечив себе твердые знания в области менеджмента. Сурия Хан успешно руководила издательством, выпускающим в Брюсселе религиозную литературу для правоверных мусульман… Люди, встречавшие ее, говорили, что она умна, эрудированна, но вместе с тем фанатична и непреклонна, как настоящий „боец джихада“… Последний месяц Сурия Хан, по данным полиции, гостила у своих родственников в Париже, на вилле „Кометто“ в районе Малакоф…»
Paris-Matсh, Париж, Франция
Тексты
Неро, Лунь Ву и другие
Во Дворце Правосудия на острове Сите пахнет духами, потными подмышками и бумажной пылью. По коридорам снуют верткие репортеры обоих полов, обвешанные фотоаппаратами и диктофонами. Молодые адвокатессы расхаживают в длиннополых мантиях, под которыми зачастую ничего нет по причине жары, и это служит неисчерпаемой темой для анекдотов да периодических скандалов в бульварной прессе. В Министерстве юстиции на площади Согласия запах другой: дорогой крем для бритья, лосьон и сладковатый запах разогретых принтеров. Это царство молодых людей-метросексуалов, новой поросли чиновников; между ними проплывают по коридорам, как линкоры, почтенные судьи, некоторые из которых еще помнят генерала де Голля. В здании Министерства внутренних дел на рю де Соссэ не пахнет ничем, точнее, пахнет бездушным военным формализмом, и глаза рябит от шевронов и погон всевозможных родов войск огромной полицейской империи. Иногда только проходящий мимо провинциальный жандарм густо дохнет луком, и только. Здесь царство военных и приравненных к ним; даже те, кто одет в гражданское платье, ходят четко по прямым линиям, здороваются коротким сухим кивком, говорят вполголоса и отвечают лающими голосами.
15
О, Симорон, я хочу тебя!
Твое тело прекрасно и округло,
Чтобы съесть тебя, я разорву свой рот… (